POP3
Шрифт:
Конечно, важна линия, колер, фактура, важна бижутерия, перья, словом, все то, что обычно делает работу — работой от «кутюр» за углом.
Вот и выстави зимнюю Letter-Collection на подиум. Или сдвинь хотя бы в свой собственный архив, где она не будет просить есть, но всяко пригодится. Как говорил Игорь Андреевич Терентьев — можно будет на ней воду возить.
Обнимаю, — жаркий привет холодной и далекой котлете!
[ПОСЛЕСЛОВИЕ]
МОДЕЛЬ ДЛЯ СБОРКИ
<…> да и не возитесь Вы с письмами, кому это, собственно, нужно…
Good God of Heaven, said I to myself, give me Courage to stand before this naughty Master!
Изя зпт ёб твою мать вскл подробности письмом тчк
Здравствуйте.
Роман письмами.
Предисловий / послесловий
никто не читает.
Никто не возится с письмами, никому не нужно и ничего не хочется — только вчера выстрелил себе в сердце и, очнувшись уже наблюдательным и любопытным соглядатаем, решил перебрать пыльные конверты в коробке из-под сандалий, лёгких и прочных, как сами послания. Без удивления обнаруживаешь, что не имеешь никакого отношения к происходящему. А всё же пленяешься каждой новой цидулькой. Начинался этот рассказ у Набокова так: С этой дамой, с этой Матильдой, я познакомился в мою первую берлинскую осень.
Точёная (отточенная) цифирь дат, ещё в европейской нотации, от тридцать первого августа до последнего сентября девяносто девятого. Да, дат нет (дада, сразу в вечность). Пространство переписки ограничено временными рамками академического года с благословенными каникулами. Всегда приходится пользоваться бумажным подсказочником для августа — восьмой месяц, последний день, дети в школу собирались, мылись, брились, похмелялись.
Всё как в школе. От тридцать первого августа, когда гладится крахмальный белый фартук и вечером собирается ранец с книгами, до конца следующего сентября, год учёбы с летними каникулами, год воспитания чувств. Как придя в школу несмелая ученица влюбляется в нового учителя географии, как ведёт конспект и пишет записки. Как серьёзно и тонко перенимает наставления, как сам учитель становится учеником, как паритетно пикируют на уроке их разлинованные самолётики под удивлённые взгляды класса, как просят передать через ряд парт треугольник записки. Как приподнимается над доской карта России и под ней оказывается карта Америки, как кратчайшее расстояние между двумя бусинками городов есть рукопожатие. Как шушукаются одноклассники, уча новые имена и страны, как галопом проносятся Европы и Северные Штаты. Как перепалка плавится жарким косогором и стопка писем становится цельным слитком, «единым дискурсивным полем», как, замерев, сидит класс, давно потеряв нить рассказа, — нам этого ни по чём не выучить. Как в Школе.
Аркадий Трофимович Драгомощенко родился. [1] И жив. Ровно то же произошло с Маргаритой Меклиной. [2] Оба стали авторами текстов, невзирая на гендерные невзгоды. Если случайный любопытствующий не удовольствовался такой подобной лапидарностью и лениво листает это предуведомление в поисках дотошных объяснений — то на, возьми их поскорей:
Это —
Переписка двух людей
Переписка двух людей разного пола
Переписка двух людей разного возраста
1
Родился 3 февраля 1946 года в Потсдаме, с 1969 года живет в Петербурге. Путешествует. Премия Андрея Белого 1978 год. Премия журнала PMC «Electronic Text Award» 1995 год. Книги «Небо соответствий», Советский писатель 1990, «Description», Sun and Moon press, 1990; «Xenia» Sun and Moon press 1993, «Ксении» Борей-Арт и Митин журнал 1994, «Фосфор» Северо-Запад 1994, «Phosphor» Sun and Moon press (готовится), «Под подозрением» Борей-Арт, 1994, «Китайское солнце» Борей-Арт и Митин журнал, 1997. Работы публиковались также в ряде антологий и периодических изданий разных стран.
2
Пребывала всегда. С 1994 года живёт в Сан-Франциско. Закончила Сан-францисский университет, где увлеклась антропологией, особенно Папуа Новой Гвинеи, училась в Педагогическом Университете имени Герцена в С-Петербурге на филфаке, а также в музыкально-педагогическом училище, а также в Еврейском университете, где избранной
Переписка двух людей разных стран проживания
Одеталим.
Это —
Переписка двух реально существующих людей
Переписка двух литературных персонажей
Переписка двух очень литературных персонажей, которые снимают свои профессиональные маски
И не могут их снять
The medium is the message, утверждал Marshall McLuhan. Сообщение — это его носитель. Непонимание этой максимы началось с Умберто Эко. Если же убрать все задоринки, то объяснение таково: человек мыслит невербально, и язык несёт наше послание. Мы изменяем содержание, прилаживая его под слова, versus, под носитель, который изначально вторичнее мысли. Информация постоянно инкапсулируется, вкладывание внутрь следующего носителя, словно в матрёшку матрёшка. Электричество — это чистый носитель, безо всякого сообщения. Передав ток с определённой частотой, мы получим сообщение. Поместив в файл, оно будет позднее напечатано на бумаге в виде слов. Которыми мы пытаемся выразить мысль. Которая невыразима.
С изобретением книгопечатания все наши слова живут в пространстве страницы. Страница листается и делится на абзацы, сшивается в книги и загибается уголком. С изобретением Интернета, где текст представлен единым блоком, мы меняем наш стиль, подравнивая длину выраженной мысли под размер экрана. Гипертекст даёт новую модель ссылочного аппарата, где ссылка стала уже не референтом, но активно влияющим на содержание элементом. Носитель информации меняет её структуру. Содержание вкладывается в среду передачи. Иголка в яйце и яйцо в утке и утка в воздухе. Адресат — стреляющий охотник. Адресат — читатель, он открывает книгу, открывает полученный файл, потрошит содержимое, впитывает, что может.
До Платона носителем информации были изустные поэтизированные предания, установления обыденной жизни, воспринимавшиеся и использовавшиеся вполне функционально. Поэтизированными, впрочем, эти руководства мы называем с позднейших позиций, когда носитель сообщения (стихи) стали историей, и так стали искусством. Когда Платон стал разрабатывать энциклопедию, подразделив отрасли знания идеями, и стихи перестали нести утилитарную функцию, они стали искусством — тем, что мы теперь называем поэзией. Природа стала объектом описания искусства, только став историей. Когда город стал явью — природа стала буколикой, прекратив быть каждодневным окружением.
Перед нами письма, набранные на компьютере и посланные электронно. Теперь они напечатаны на бумаге. Среда их обитания (и восприятия) многожды сменилась. И этот обратный для писем процесс представления требует отдельного осмысления и анализа. Эти письма не писали чернилами (не печатали на машинке, что, впрочем, тоже было революцией media) и не отсылали в конвертах. Письма, вещь столь интимная, что оно дала название двум специальным видам нарушения норм — 1.перлюстрации и 2.подлогу, оказываются перед глазами читателя, искушая его к первому нарушению. Узаконено нарушая, и читая письма с одобрения обоих авторов, он начинает автоматически подозревать их во втором.
Аркадий Трофимович размышляет: «Распределение текста на QWERTY (или по-русски сказали б „ФЫВАПР“) переходит пунктирно на пурпурно-хлопковый лист, соответствуя „по птичьи распластанным отпечаткам ладоней“. Фиолетовые руки на эмалевой стене полусонно чертят звуки в звучнозвонкой тишине Брюсова соседствует с фонемой Маяковского закваса ФЫВАПР. Стандартными обозначениями русских раскладок являются ЙЦУКЕН и ЯШЕРТЫ. Драгомощенко, давая собственное обозначение, и выбирая колонку букв, одинаковых для любой раскладки, скрывает тот факт, что у него клавиатура именно ЯШЕРТЫ, то есть — фонетическая раскладка, ориентированная на человека, работающего в основном с латиницей, сейчас достаточно редкая. Насколько иная раскладка клавиатуры влияет на инакость текста — задача для мат. лингвистов, мы же отметим совпадение „фонетичности“, звукописьма текстов со средством их ввода».
Офицер Красной Армии
2. Командир Красной Армии
Фантастика:
попаданцы
рейтинг книги
