Попаданцам предоставляется общежитие!
Шрифт:
– - Местные леса не слишком подходят для одиноких прогулок. Здесь водятся достаточно опасные животные. И разбойники.
Ага, а еще чиновники магистрата! И неизвестно, кто в этом списке (и лесу) самый опасный. Кинжал Вилен в ножны не убрал, голос его оставался таким же ровным, взгляд – прохладным, но бояться я, почему-то, перестала. То ли устала уже, то ли повод исчез.
– - Я посоветовал бы Вам вернуться в город. Темнеет.
Похоже, больше меня допрашивать не собираются. И даже отпускают. «Все страньше и страньше», и не только у Алисы в Зазеркалье. Если
Я вежливо согласилась, что прогулок и свежего воздуха мне на сгодня уже с головой хватило, отошла на пару шагов; посмотрела направо, налево, прямо… Где находится город с поджидающим меня лепреконом, я понятия не имела. Вроде недалеко в лес зашли, но дороги не видно. Все деревья казались одинаковыми, кусты (кроме помятого мной) тоже разнообразием не отличались. Как тут вообще люди ориентируются?
Пришлось просить о помощи так и не тронувшегося с места чиновника. Тот, против ожидания, меня даже не послал (ни к чьей-нибудь матери, ни в нужном направлении). Непонятно усмехнулся и предложил руку. То ли не поверил, что такая недотепа сама из леса сумеет выбраться, то ли решил лично убедиться, что следить больше не буду.
Идти под ручку с чиновником было удобно -- корни и ветки в два раза реже под ноги подворачивались, но немного неловко. И с каждой минутой затянувшегося молчания становилось все неуютнее.
– - Спасибо за помощь. Сама бы я отсюда точно не выбрела.
– - Зачем Вы вообще в лес полезли?
– - А Вы зачем?
– - Заметил слежку и решил побеседовать. В наиболее устраивающих меня условиях.
Врет! Не мог он меня увидеть, ни разу не оглянулся! Рано я расслабилась и ему доверилась. Сейчас поглубже в чащу заведет и… Хотя… чем ему тот лохматый куст не подошел?
То ли все мои сомнения на лице поверх косметики изобразились, то ли у чиновника дар телепатии проклюнулся, но он продолжил, спокойно и даже доверительно:
– - Для того, чтобы незаметно посмотреть назад, не обязательно оборачиваться. Но я не был уверен, что Вы одна. – Легкая усмешка скользнула по тонким губам и пропала, как не бывало. Может, померещилось?
– - Так зачем Вы за мной шли?
Сейчас в тоне Вилена не было ни резкости, ни холодных кристалликов льда, скорее удивление. Он не допрашивал, просто интересовался. Я растерялась и брякнула правду:
– - У нас в приюте постояльцы пропадают. Уже несколько штук исчезло. Вот и искала.
– - Давно пропадают? Куда и при каких обстоятельствах? Почему Вы решили искать их именно здесь? Одна?
О своей откровенности я пожалела сразу же: нормальный разговор с чиновником закончился, так и не начавшись. От меня снова требовали ответов и, на этот раз, отвертеться уже не удастся. Пришлось признаваться – частично, опустив некоторые, совсем уж неприглядные подробности. К сожалению, дураком Вилен не был и пробелы в моем рассказе заполнил без труда.
– - То нападение, на Наррина – Вы его подозреваете? И почему мне сразу не сообщили7 Решили, что в сговоре? Поэтому слежку и устроили?
Ну, почему я
Рассуждения мои несколько подзатянулись: дорога нашлась раньше, чем подходящие слова.
– - Езжайте домой, я пстораюсь разобраться с Вашими пропажами. Всего доброго!
Не дожидаясь моего ответа, Вилен развернулся и пошел к деревне. Разговоры у нас с ним определенно не складываются. И заканчиваются уж слишком однообразно…
Глава 16
О кошмарах, во сне и наяву.
Глаза слепило. Они покраснели и слезились до такой степени, что я шла почти на ощупь. Хрустальный лабиринт искрился, переливался, сверкал… И лишал последней надежды.
В таком радужном великолепии должны обитать прекрасные феи, на худой конец, сказочные, вечно юные эльфы, но ни одного живого существа в бесчисленных переходах я не встретила. Мертвого тоже. Хотя сейчас бы и лича с упырем, как родных, обняла!
Длинные зеркальные коридоры путались, ветвились, как раздерганное котенком вязание. От полированных стен веяло пронизывающим, мертвенным холодом и страхом. Мои отражения смотрели из туманной глубины в упор, предвкушающе и неотрывно. Спрятаться от них было некуда.
Я почти возненавидела собственное, многократно отзеркаленное лицо, почти забыла себя, потерялась в переливах безжизненных коридоров. Почти отчаялась… Почти?
Смутно знакомый голос расколол мое летаргическое оцепенение, хрустальными горошинами заскакал по переливчатому полу, отрикошетил от гладких зеркальных стен.
– - Ну, что же ты? Иди ко мне скорее… Я тебя жду, давно жду… Нам будет хорошо… Вместе…
Инстинкт самосохранения взревел, как оголодавший волколак на полнолуние. Какой бы Минотавр в этом лабиринте не прятался, мне рядом с ним точно не понравится! И ему со мной -- тоже, зря надеется!
Даже из этой хрустальной паутины должен быть выход. Надо только не смотреть на искаженные в глумливой ухмылке лица, не обращать внимания на пристальное нетерпение жадных глаз! Ладонь заиндевела, пальцы я не чувствовала, они, наверняка, обморожены, но лучше уж идти так, проводя рукой по ледяной стене и сворачивая у каждой развилки направо, чем… снова увидеть… Ненавижу зеркала!
Очередной коридор передо мной затуманился, подернулся рябью и превратился в тупик. Что за чертовщина! Я повернула назад, но обратной дороги уже не было. Со всех сторон меня окружали стеклянные посеребренные грани, на каждой из них, как в калейдоскопе, двигались, кривлялись, тянулись, почти выступая наружу, мои бесчисленные отражения.