Попаданец из шкатулки
Шрифт:
– Я не буду настаивать, если ты не хочешь, Инга.
– Я хочу, - решительно заявила и дерзко посмотрела в его глаза.
Протянула руку и коснулась обнаженной груди.
Горячая кожа обожгла пальцы, пуская по ним легкую вибрацию. Сердце учащённо, размеренно стучало под ладонью. Игнатьев хоть и пришелец, но не призрак. Он живой человек. Мужчина. И желает её.
Инга рвано выдохнула и провела растопыренными пальцами по всей груди. Огладила плечи, изучая мужское тело, такое не похожее на женское. Упругое,
Игнатьев носил серебряный крест на тонкой цепочке.
– У меня тоже есть оберег, - заметил с улыбкой, когда Инга осторожно взяла в руки крестик и принялась рассматривать. – От нечистой силы.
Он решительно протянул руки и положил на бёдра Инги. Притянул к себе, ощутимо сжимая девичью талию.
– Не бойся, Инга, - наклонился к её шее и коснулся губами мочки уха. – Я не сделаю тебе больно. Все как ты захочешь…родная.
Инга прижалась теснее и закрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям в теле. Никакого протеста. Сплошное согласие и податливость.
Федор осмелел. Медленно развернул девушку к себе спиной и отыскав замочек молнии на спине, потянул собачку вниз. Обнажив плечи, поцеловал лопатки, выступающие позвонки. Попутно лаская кожу пальцами и обнажая дальше.
Платье упало к ногам.
Инга как во сне переступила через него, оставшись в белье и колготах. Кожа от волнения и прохлады покрылась пупырышками и она, вздрогнув, обхватила себя руками, не решаясь обернуться и посмотреть на мужчину, стоящего за спиной. От чего-то охватил стыд, нерешительность.
Федя с шумом выдохнул, жадно разглядывая полуобнаженную фигуру.
– Инга…, - хрипло прошептал и подойдя вплотную, обхватил ее стан. Прижался грудью к спине.
Она задрожала, откидывая голову ему на плечо, позволяя своевольничать его теплым рукам. Губам, прокладывающим дорожку от шеи до плеча и обратно, опаляя горячим дыханием кожу. Забираться пальцами в копну волос, трепать их.
– Хочу поцеловать тебя, - она повернулась безвольной куклой в его руках и подставила губы сладостному плену жадных губ.
Свет померк. А вместо темноты открылась разноцветная радуга ощущений. Сиреневая терпкость поцелуя. Оранжевая вспышка желания. Голубая и глубокая нежность. Терпеливая, трепетная зелень. Желтый лучик надежды и расцветающий красный бутон любви. Мир закружился в сладостном водовороте, из которого не было ни сил, ни желания выныривать.
Инга не поняла, как оказалась лежащей на постели и полностью обнаженная. А осознав – засмущалась.
Тогда как Игнатьев вел себя смело, уверенно и совершенно не стыдясь своей наготы.
Кто бы знал, что они поменяются ролями? И из пуританина и скромника Федор превратится в сатира, облизывающего на обнаженную деву. А Инга наоборот: замкнется, стушуется, покраснеет.
– Натурщица с полотен Серебряковой*. Так бы и смотрел на тебя часами, - он сидел в изножье, пристально
– Федя, - наконец обрела Инга голос, - перестань меня смущать.
– Красивая. Моя личная ведьмочка, - и подавшись к ней, накрыл тело девушки собою. – Я буду любить тебя так, как никто не любил раньше, - и обхватив лицо Инги, глядя глаза в глаза, соединил их тела.
Так близко, как только могут слиться тела мужчины и женщины. Стать единым целым. Поделиться феромонами, энергией.
Инга хотела сказать Феде что никто и не любил ее до него, но не успела.
Разум её отключился, полностью отдавшись новым ощущениям. Полету к звездам вместе.
***
Солнце в Питере, в феврале – редкий гость. А этим утром оно заглянуло в спальни горожан северной столицы. Расшалившись, пощекотало безмятежные лица спящей пары.
Инга завозилась и потерла нос ладонью, медленно стряхивая сонный морок. Открыла глаза и тут же закрыла, ослепленная его яркостью. Чье-то тепло окутало со всех сторон и это не походило на пуховое одеяло. Это было тепло другого человека. И тут она вспомнила с кем провела ночь.
К ней прижималось горячее тело попаданца из прошлого.
Федор спал. Или делал вид что спал. Едва она перевернулась на другой бок и посмотрела в его безмятежное лицо, как ресницы Феди дрогнули и он открыл глаза. Ласково улыбнулся и протянув руку, обхватив её затылок смело поцеловал в губы.
– Доброе утро, Фея.
– Доброе утро.
– Ты так смотришь на меня, будто удивлена что я рядом. Мне надо обижаться? Или собирать вещи и топать прочь? – медленно провел пальцем по скуле.
Инга рассмеялась и откинулась на подушку. Поелозила, теснее прижимаясь к телу Феди. К новым ощущениям надо было еще привыкнуть и понять насколько они хороши.
– Просто это у меня впервые.
– Я понял. Не дурак. И я, кстати, рад. Оценил. Надеюсь, тебе было хорошо со мной.
– Хорошо, Федя. Даже очень. Не переживай.
– Фу-х…
Он обнял ее за талию и уткнувшись в изгиб плеча, нежно поцеловал.
– Не хочется тебя покидать, - прошептал с грустью.
– Мне тоже. Но сегодня у нас встреча с высшим колдуном.
– Да. Значит надо подниматься, завтракать и в путь.
Сказка рассеялась с наступлением дня.
*Зинаида Евгеньевна Серебрякова (1884-1967) – первая русско-французская художница, вошедшая в историю живописи.
Глава 12. Ротонда
Нева спала. Укрытая снежным пледом, безмолвствовала и лишь потрескивающий лед под ногами случайных путников и завывание ветра в замерзших, обнаженных ветвях нарушало умиротворяющую картину февральского вечера.