Попаданец на гражданской. Гепталогия

Романов Герман Иванович

— Вы недавно мимо Порта Байкал проезжали, — то ли спросил, то ли сказал Костя. Моряки кивнули, и Ермаков почти без промедления продолжил:

— Какие суда там стоят, господа? И пригодны ли они к плаванию, есть ли на них военные моряки, вооружение?

— На рейде стоят ледокол «Ангара», пароход и катер. В Лиственничном еще два парохода. Все эти корабли, — Тирбах особо выделил это слово, — Байкальской флотилии пригодны и способны дойти до Мысовой на той стороне, благо лед не установился. Командует флотилией капитан первого ранга Фомин,

мы с ним встречались. Офицеров флота там больше нет, да и не нужно. На кораблях есть армейские офицеры в должности комендантов.

Тут Тирбах криво улыбнулся, и Косте это сильно не понравилось — неприязнь между флотскими и армейскими офицерами царила и в белой армии, а это было очень плохо для претворения его планов. Между тем Тирбах продолжил говорить спокойным голосом:

— Матросы остались прежние, с речных судов. Артиллерии, за исключением полевой трехдюймовки на «Ангаре», да и та на деревянных салазках, на кораблях нет. Имеются только пулеметы — на пароходах по штуке, на ледоколе, может быть, парочка, не больше, а катер и их не имеет.

— А что вы везете из вооружения в своих вагонах?

— Две морских 75-миллиметровых пушки Кане, трехдюймовую тумбовую горную пушку, пять мелкокалиберных морских тумбовых пушек в 37 и 47 миллиметров…

— Снаряды к ним есть?

— Только к двум мелкокалиберным в 47 миллиметров около сотни штук. К Кане есть семь снарядов и сотня неснаряженных гильз.

Вздох разочарования вырвался у ротмистра, и он явственно заскрипел зубами. Это заметили все моряки, и Мюллер осторожно спросил:

— А в чем дело, Константин Иванович?

— Дайте слово, что сказанное здесь сохраните в тайне?

Моряки недоуменно переглянусь между собой и дружно дали слово чести. Что они были заинтригованы разговором, то это слабо сказано — офицеры заерзали на сиденьях от несдерживаемого любопытства.

— Адмирал Колчак с литерными эшелонами задержан сегодня чехами в Нижнеудинске. Российское золото теперь в их руках, — сгустил самую малость краски Ермаков. — В Глазково, напротив Иркутска, вчера вечером выступили эсеры и гарнизонные солдаты, началась стрельба. Понтон сорвало ледоходом, а все пароходы оказались в руках восставших или чехов, которые им благоприятствуют.

— Еще бы, русское золото эсеры за помощь им и отдадут, — Тирбах первый высказал будущую историческую правду. Моряки разом помрачнели.

— Вот приказ атамана Семенова, сегодня адмирал Колчак назначил его командующим над войсками Иркутского военного округа. Читайте, Петр Игнатьевич, — Ермаков расстегнул карман френча и достал из него приказ, специально изъятый утром у начальника штаба.

Тирбах прочитал приказ про себя, потом громко, для всех. Не хотели моряки подчиняться Арчегову, он это ясно видел на их лицах. Наконец, после короткой паузы, Тирбах произнес:

— Что вы собираетесь предпринять, господин ротмистр?

— Выполняю приказ генерала Семенова. У меня три бронепоезда и три сотни солдат. Через день я выдвигаюсь

к Иркутску. Восстание я подавлю, иначе последует крах для всей российской государственности. Потому обращаюсь к вам за помощью — ведь надо на чем-то войска через Ангару переправлять — в городе несколько военных училищ и надежных частей. Да и прибытие вооруженных пароходов окажет на всех большое воздействие.

— Вооружить пароходы нашими пушками можно за сутки, установка не займет больше времени, — поручик задумался и добавил: — А то и на шесть часов раньше срока. Я в порту кран и лебедку видел.

— К трехдюймовке можно снаряды взять с «Беспощадного», у него в носовом каземате я видел ствол горной пушки, — предложил Тирбах. — Вот только снарядов в полтора дюйма у нас нет.

— Снаряды в 75 миллиметров на бронепоездах в достатке, — осторожно вошел в разговор Ермаков, боясь спугнуть удачу. Раз начали водоплавающие технические проблемы обсуждать, значит, помощь окажут.

— Наши гильзы снаряжать порохом надо, — тут же вклинился лейтенант Миллер, — а насчет снарядов? Риск, правда, большой, они ведь короче, да и точность будет малая…

— Намного лучше, чем у салазочной, — перебил Тирбах и подытожил: — Да и гильзы к Кане есть, снарядить только. Но матросов у нас в вагонах всего девять человек плюс кондуктор. Невелика сила, на пароход не хватит…

— Прикажу все части прошерстить — моряков двадцать, думаю, наберу. Пехотных артиллеристов дам, за сутки как-нибудь натаскаете? И еще одно — ваши вагоны прицеплю к «Беспощадному», он сегодня в Порт Байкал пойдет. Просьба у меня — в носовой каземат бронепоезда нужно поставить трехдюймовку с «Ангары», а горную с него установить на колеса. Взамен с бронепоезда выделят полсотни снарядов к вашей горной пушке, и дадим десяток пулеметов для вооружения кораблей. Хорошо?

— Хорошо, господин ротмистр. Но что будет с семьями?

— Разместите в Порту Байкал, сегодня же. Поставим всех на паек и денежное довольствие, выплатим семьям по 20 рублей золотом, вам, господа офицеры, по 30 рублей, матросам по 10 рублей. Достаточно на первое время? А в Харбине вам делать нечего, по Байкалу будете плавать…

— Извините, Константин Иванович, но моряки ходят на своих кораблях, а не плавают, как… — не докончил срамным словом Петр Тирбах, только возмущенно скривил губы. Остальные от обиды угрюмо засопели, поддерживая своего товарища.

— Сдаюсь, — с улыбкой поднял руки Ермаков, — простите великодушно, хотел вас расшевелить. Но к делу. Вас, Петр Игнатьевич, назначаю старшим над командой. Подполковник Наумов, наш интендант, выдаст деньги на подготовку пароходов — две тысячи рублей. Золотом! Это на первое время. У вас 48 часов на все — к утру послезавтра пароходы должны пойти на Иркутск. Ваши вагоны отправятся через час, прибудете в Порт Байкал с авангардом и принимайтесь за дело. Нужные приказы я сейчас отдам. А насчет снарядов в полтора дюйма… Я сейчас приду.