Попаданец на максималках - 1

Тампио

Из среды земледельцев ежегодно по жребию будет призываться один из пятидесяти первенцев в возрасте от восемнадцати до двадцати трёх лет. Срок службы составит те же двадцать пять лет, но может быть снижен до двадцати за беспорочную службу, с последующим пятилетним пребыванием в запасе. Среди неслуживших бездетных мужчин в возрасте от двадцати трёх до двадцати восьми по жребию каждый год будет призываться один из ста.

Из семей горожан, мастеровых, промысловиков и других им подобных, призыву подлежат уже двое сыновей. Служить они будут двадцать лет с возможностью уменьшения срока на пять лет за беспорочную службу, плюс пять

лет пребывания в запасе. Каждая семья может выставить за сына троих добровольцев. Женатые, имеющие трёх и более детей, не призываются. Те, кто сможет дослужиться до офицерского чина, получают личное дворянство, но общий срок службы увеличивается до двадцати пяти лет.

В дворянских семьях служить в течение двадцати лет должен будет один из первых двух сыновей, но можно выставить за призывника десятерых добровольцев. Если же мундир надевают другие сыновья, то после примерной службы и получения капитанского чина им может быть пожалован баронский надел. Для автоматического получения баронского титула офицеру достаточно быть награждённым двумя боевыми орденами.

Я долго размышлял над этими правилами, желая придумать нечто, делающее службу ещё более желанной. Помнится, что в истории прежнего мира в западных странах дворяне платили огромные деньги за право получить патент гвардейского офицера. Причём, финансовые потоки от кандидатов шли в карманы полковников и генералов, но не в государственный бюджет. Непорядок, конечно. Отныне патенты будут продаваться только через военное ведомство, а отцы-командиры своё и так возьмут.

С этим предложением я выступил на ближайшем Малом совете и поверг всех в тихий ужас.

— Это будет трудно запомнить Ваше Высочие! — голос подал, как ни странно, главный жрец Зевса.

— Совершенно незачем запоминать все пункты, — ответил я. — Призывнику достаточно знать то, что относится к его сословию.

— Почему вы, принц, предлагаете ввести обязательный призыв вообще всех молодых людей? Я не против, но предлагается ещё и дополнительный жребий! — военный министр отошёл от изумления и стал допытываться до причин.

— Жребий среди простолюдинов, висящий над головой дамокловым мечом в течение двенадцати лет, не даёт людям уверенности в завтрашнем дне. Вот, допустим, земледелец женится, заводит хозяйство, рожает пятерых детей, а потом его призывают в армию. Хозяйство сразу нищает, дети становятся неухоженными и прочее. Призыв первенца сразу даёт меньшим братьям уверенность, что они могут планировать свою ближайшую жизнь с точностью до года.

— Но вы же предлагаете призывать по жребию повзрослевших бездетных.

— Вижу от этого только пользу. Это будет побуждать быстрее обзаводиться хозяйством, жениться и рожать детей, а не жить в своё удовольствие. Ежели кто об этом не додумается, то пусть служит. Армия, может, ему мозги вправит.

— Почему же тогда у горожан будут призывать аж двоих сыновей?

— Во-первых, их срок службы уменьшится. Каждый может вернуться к обычной жизни в тридцатипятилетнем возрасте, а не в сорок пять. То есть, мужчиной в полном расцвете сил и с головой на плечах. В виде своеобразной компенсации, что призывают двоих, каждый из них появляется шанс получить личное дворянство. Можно будет выслужиться и, получив награды, обзавестись наследным дворянством. В любом случае престиж военной службы сразу взлетит.

— Мне нравится идея продажи патентов через моё ведомство, — военный

министр улыбнулся. — Но тогда командиром может стать не лучший, а самый богатый. Это не очень хорошо в перспективе.

— Никто не заставляет продавать патент дураку, — улыбнулся я. — Составьте соответствующий регламент, обязуйте сдавать экзамены или нечто подобное.

— Я понимаю, что армии от этих нововведений может быть польза, — вступил в разговор министр сельского хозяйства. — Но как быть с баронствами? Все захотят жить как можно ближе к столице.

— Баронства в обязательно порядке будем выделять на окраинах государства, — мой ответ не допускал вариантов. — Это поможет развитию далёких губерний. Одна новоиспечённая дворянская семья вполне сможет прокормиться от нескольких деревень. Понятно, что придётся развивать хозяйство, но к этому я и хочу привлечь землевладельцев. Никому не получится постоянно лежать на диване, подсчитывая монеты, откладываемые в кубышку.

— У нас и так многие землевладельцы еле сводят концы с концами.

— Я недавно видел одного барона, у которого две деревни и три или четыре хутора. Живёт он бедно, — начал рассказывать я. — Но кто в этом виноват? Что мешает вырубить часть леса, построить ещё одну деревню или пару хуторов, завести хороший скот, вспахивать землю плугом и прочее? Только лень, только привычка собирать деньги с арендаторов и не помогать им в разрешении различных бытовых трудностей. Ну а когда земледельцы начинают нищать, то можно плакаться, что государство несправедливо к незначительным дворянам.

— Вы думаете, принц, что предложенные изменения усилят Империю? — спросила императрица.

— Думаю, что да. Каждый будет представлять будущее своих детей. Купцы, вместо того, чтобы носить золотые кольца на своих руках, начнут платить бедным многодетным семьям. Ремесленники же станут больше работать, дабы оставить своих чад в городе. Нищие получат от более богатых деньги, на которые смогут хоть какое-то время кормить своих малолетних детей, пристраивая в армию повзрослевших. Воров и прочих разбойников должно стать меньше, поскольку молодёжь будет служить, а не бедствовать. Безземельные дворяне смогут получить наделы и заняться делом. Да, Империи будет только выгода.

— Пусть заинтересованные министры в течение пяти дней подготовят свои предложения, и через две недели заслушаем законопроект, — сказала Елена Седьмая. — Следующий год будет богат на новые законы, — задумчиво проговорила она. — Вы же, принц, ещё какие-то надумаете?

— Если богам будет угодно, Ваше Величие, то да. Поелику изменения сулят пользу государству, то их необходимо осуществлять, а не откладывать в долгий ящик...

Когда все уже начали расходиться, министр внутренних дел князь Духовской дал мне знак.

— Спешу обрадовать вас, принц, — заговорщицки зашептал он. — Известное нам лицо задержано и теперь ведётся допрос. Пока он молчит, но наши умельцы могут развязать язык любому человеку.

— Прекрасно, Геласий Евсеевич! — улыбнулся я. — Кстати, как насчёт тех дворян, чьи крамольные речи в Муроме вызвали наше внимание?

— Там слишком много людей замешано, — князь уже не улыбался. — Но сыскари работают и вскоре всех арестуют.

— Это тоже хорошо. Надеюсь, никто не забудет, благодаря чьей внимательности эти лица не смогут далее злоумышлять против короны и жителей государства?