Попаданец со шпагой
Шрифт:
– Судя по вашему описанию, вещество напоминает хлор. Вы уже думали о том, как его назвать, если наша гипотеза подтвердится?
– Честно говоря, не думал об этом. А у вас есть предложения?
– Есть. Предлагаю по аналогии с хлором дать ему название по его цвету: «хлорос» – «зеленый», а пары этого элемента фиолетовые, не так ли?
– Именно. Фиолетовый по-гречески – «иодос». Значит, «иод»?
– Мне показалось, что это будет логично. У вас нет возражений?
– Нет. Вполне разумно. Но не будем пока делить шкуру неубитого медведя. Я обнаружил еще одно любопытное свойство.
Ого! Неужели сам додумался? Ну, если так! Ну, Айболит! Настоящий ученый. Ну-ка, ну-ка…
– Вещество очень плохо, но растворяется в воде, и даже если этот слабенький раствор добавить в воду с бациллами, то они гибнут. Все! До единой! Представляете?
– Вот это да! – Я постарался изобразить восторг от столь «неожиданного» события. – Погодите… А вы не пробовали исследовать на предмет бацилл смывы с этих бурых пятен на ваших руках?
– Как-то не додумался… А ведь вы, черт побери, правы! Это первое, что мы сделаем, приехав ко мне. И я почти уверен в результате.
Я-то был уверен не «почти». Что и конкретно подтвердилось в лаборатории – в смывах не было ни одного микроба. Бородкин ликовал.
– Вы представляете, какой это будет шаг в военно-полевой хирургии! Да и просто в лечении ран, даже бытовых. У меня за все эти годы умерло от относительно небольших порезов несколько пациентов, а сколько таких случаев по всей России! А ведь всего-то обработать рану этим веществом…
– Это совсем не «всего-то», – поспешил я опустить на грешную землю размечтавшегося доктора. – Для начала представьте, сколько йода понадобится на всю страну. К тому же как его использовать в кристаллическом виде? Нужен раствор. А в воде, как вы сами заметили, вещество растворяется очень плохо. Нужно поискать другой растворитель.
– Разумеется. Я все это прекрасно понимаю. Но если мы сможем заинтересовать людей, стоящих достаточно высоко, то все проблемы решатся. Требуется время и связи. Но главное – начать процесс, и тогда, может, через пять лет, может, и больше… Но мы ведь уже начнем спасать какие-то жизни, только ради этого стоит постараться. Как вы считаете?
– Несомненно. Работать надо и искать надо. Кстати, любезный Филипп Степанович, вы, помнится, собирались заняться исследованиями, касающимися сохранения продуктов. Есть какие-нибудь результаты?
– Ну конечно! Как я мог забыть! Смотрите! – Величественным жестом доктор указал на две колбы, как я понял, с бульонами. – Одна стоит десять дней, другая – шесть. Ни малейших признаков гниения. Давайте посмотрим, что в первой?
Ну, разумеется. Микроорганизмы имелись в следовых количествах. И те наверняка попали в бульон, когда мы открыли крышку. Ну что же. Еще один шаг вперед. Разовьем идею:
– Знаете, Филипп Степанович, я тут подумал и о других болезнях. Ведь они могут тоже проистекать от бацилл. Если еда или питье не очень чистые или не очень свежие, то эти микроскопические животные могут попадать в наш организм без всякой раны. Разве не так? И вызывать болезни. Как вы считаете, стоит над этим подумать?
Вот тут доктор посмотрел на меня как-то странно.
– Вадим Федорович,
– Нездоровится? – Но попытка спрыгнуть с темы, которой я боялся, была слишком наивна.
– Да нет, со здоровьем все в порядке. Но я ощущаю себя доктором Фаустом.
– Намекаете, что я Мефистофель?
Но я уже совершенно конкретно почувствовал, что отшутиться не удастся.
– Вы не тот, за кого себя выдаете. Ведь так? – Доктор смотрел на меня в упор, и было крайне тяжело вынести этот давящий взгляд, не отводя глаз.
– Разве то, что мы с вами сделали, может нанести кому-нибудь вред? – перешел я в наступление. – Разве вы сами не поняли, что если донести все это до людей, то не умрут и не заболеют десятки, а может, и сотни тысяч? И это только в ближайшие годы. А потом наука, сделавшая мощный бросок вперед, подарит человечеству новые лекарства и спасет еще миллионы. Вспомните, что сделала Екатерина Великая для популяризации вариоляций. Сколько людей не умерло от оспы в результате?
– Вы не тот, за кого себя выдаете, – задумчиво повторил Бородкин. – Вы все знали заранее. Я был марионеткой в ваших руках…
– Да, черт побери! – Я не хотел понимать обиды славного доктора. – Я все знал и знаю многое еще. Но все открытия вы сделали сами. Я показывал лишь направление, в котором искать. И вы действовали как настоящий ученый, каковым и являетесь.
– Зачем вам все это надо? – Взгляд сельского эскулапа был растерянный и обиженный, словно у ребенка, которому подсунули пустую бумажку вместо конфетки.
– Филипп Степанович! Дорогой! Ну, неужели вы уже записали меня в служители зла и удивляетесь тому, что я пытаюсь творить добро? Ведь вы сами не понимаете, зачем Мефистофелю делать то, что я сделал. К огромному сожалению, я лишен возможности рассказать вам всю правду. Она невероятна, но когда-нибудь вы ее узнаете. Обещаю. Я очень прошу поверить мне и продолжать ваши исследования.
– Я так не могу, – голос доктора был тих, но непреклонен, – я не могу заниматься чем-то, постоянно думая о том, что мной манипулируют и направляют мои мысли. Это унизительно.
– Хорошо, я буду сообщать открыто факты, которые знаю, а вы – проводить исследования, которые могут это подтвердить и являться убедительными для современной науки. Такое положение вас устроит? Подумайте, ведь это, повторяю, спасет тысячи и тысячи жизней.
– Я должен понимать, от кого принимаю помощь.
– Да разве? Если вы увидите с моста тонущего ребенка, то вы бросите ему веревку или будете раздумывать, кто и зачем здесь эту веревку подложил рядом? А?
Бородкин задумался…
– Понимаю вашу аналогию. Но откуда вы все-таки обо всем упомянутом знали? Вы оказались правы во всем. Это невероятно, но это факт. Необъяснимый. Ведь можно уже даже не проводить исследования по передаче болезней через пищу вместе с бациллами. Верно?
– Верно. Через пищу и воду люди заражаются, например, холерой и дизентерией, бацилл тифа переносят в основном вши. Даже через воздух передаются возбудители некоторых болезней. Но исследования продолжать необходимо – словам никто не поверит, нужны эксперименты.