Попаданец со шпагой
Шрифт:
– Вероятно да, Анастасия Сергеевна. – Извилины натужно заскрипели, выбирая из глубин памяти стихотворение, подходящее к данному случаю.
Пушкина я запретил себе сразу же: нечего обворовывать гения – нынешнего современника. А вот из «бывших» современников… Пожалуй, подойдет Андрей Белянин. – Ну вот, извольте:
Войди в рассвет, пока роса легка,Пока вокруг всего и понемногу.Дежурный ангел сдвинет облакаИ выправит бумаги на дорогу.КороткийНастя молчала.
– Вам не понравилось, Анастасия Сергеевна?
– Очень понравилось. Необычно, непонятно, но… Как бы это выразить: создает настроение, что ли. Большое спасибо. Спасибо за стихи. И за весь вечер тоже.
Мы уже стояли у входа в дом – как-то незаметно пришагали сюда под мое самозабвенное токованье. Я почтительно приложился к протянутой ручке, и Настя упорхнула к себе.
Прямо не знаю: надо ли идти к Сокову докладывать, что дочь его доставлена в целости и сохранности?
Мои сомнения развеяло появление самого хозяина усадьбы:
– Все в порядке, Вадим Федорович?
– Да, благодарю вас, Сергей Васильевич. Мне было очень приятно провести это время с Анастасией Сергеевной. – Как-то вдруг я понял, что больше не смущаюсь.
– Вот и прекрасно. О чем беседовали?
– О разном. Немного о звездах, немного о поэзии…
– Хорошо. Но я к вам по другому поводу, – Соков протянул мне раскрытую ладонь, – вы это имели в виду?
На ладони лежали четыре свинцовые пули.
– Разрешите? – Я взял одну из них и рассмотрел поближе.
Оно самое: пуля с углублением, в которое уже вставили подходящий кусочек железа. Его сечение, разумеется, рассмотреть не представлялось возможным, но я был уверен, что все сделано как надо.
– Очень похоже. Когда же ваши левши это сделать успели.
– Кто, простите?
Н-да. Очередное палево.
– Прошу прощения, Сергей Васильевич – сорвалось с языка. Просто читал как-то книгу про уникального мастера. Его звали Левша. Действительно удивили: так быстро и так точно изготовить по наброску на бумаге…
– Ну, это дело нехитрое. Думаю, завтра с утра и проверим, насколько полезно ваше предложение. Спокойной ночи!
– Благодарю вас. Желаю того же.
Спокойной мою ночь назвать было бы никак нельзя. Не из-за пуль, конечно. Из-за мыслей о Насте. Как я их от себя ни гнал, как старательно ни обещал себе разобраться с этим попозже – фигушки. Ворочался полночи, как та самая
А подушка действительно грелась постоянно и обжигала уши – только успевай переворачивать.
И чертовски хотелось курить. Вроде бы уже думал, что спрыгнул. Сигареты кончились с месяц назад, раз уж такая оказия, то решил бросить – не привыкать же к трубке. И главное, получилось на удивление легко. Помучился пару дней, а потом отпустило.
Так нет же – опять захотелось. По-сумасшедшему. Вот хоть спитой чайной заварки.
Еще до кучи эта парочка, с левого и с правого плеча, устроила разборки в моем черепе. То есть, конечно, не буквально ангел-хранитель и бес-искуситель – чувства против здравого смысла:
– То, что влюбился он, и девчонка явно тоже, невооруженным глазом видно.
– Ничего не видно. Это только твои домыслы. Два хороших человека неплохо относятся друг к другу. Чего же ты сразу со своими гнусностями?
– Какие гнусности? Да перекрестись лишний раз! Я же про любовь!
– Знаю я твои приемчики: «Про любовь!» Здешний хозяин нашего хозяина в болоте утопит. В ближайшем. Наш здесь пока никто. Не отдаст подполковник дочку за непонятно кого. Так что заткнись и терпи.
– Уже давно не за «непонятно кого». За вполне состоявшегося мужчину. Дворянина. В чем проблемы?
– Как раз папаша-то прекрасно знает, что дворянин этот дутый. А дочку свою обожает. И никогда ее таким сомнительным альянсом не подставит.
– Это все теоретизирование. А есть реальность. Влюбились они. Оба. И ничего ты с этим не сделаешь.
– Сделаю! Не позволю! Во всяком случае, пока. Изыди!
– Ну и ладно. Счастливо оставаться, чистоплюй!
В общем, где-то так. Уснул в полных непонятках, а наутро имелись и другие проблемы.
…Сразу после завтрака проходили испытания «моего» изобретения: договорились, что Егорка и Тихон (а он еще, оказывается, и стрелять умеет) будут на протяжении трех минут палить из штуцеров по двум половинкам здоровенной колоды. Егорка стрелял обычными пулями, а Тихон «моими».
Было видно, что подполковник здорово волнуется, причем я догадывался, что нервничал он по двум взаимоисключающим причинам: ему хотелось и чтобы его верный нукер победил, и чтобы я оказался прав.
«Дрова» были установлены шагах в тридцати от линии стрельбы.
– Не бойсь, ваше благородие, – прогудел своим сочным басом Тихон, отправляясь на исходную, – я барину на охоте всегда ружья заряжал, а уж по такой здоровятине не промахнусь.
– Удачи тебе, – напутствовал я своего ангела-хранителя.
Стрелки стали возле натянутой веревки, еще раз проверили оружие и как по команде дружно повернулись к подполковнику.
– Товьсь! Пали! – зычно проорал Соков.
Да уж! Как пела Алла Борисовна: «Настоящий полковник». Натуральный командирский РЫК.
Шарахнули два выстрела, и стрелки, не сильно интересуясь, как там они попали, стали сноровисто перезаряжать свои ружья. Наверное, излишне говорить, что Тихон успел значительно раньше, мало того, он дал третий выстрел практически одновременно со вторым своего визави. Ну, а четвертую пулю выпустил, когда не прошло еще и двух минут. Больше зарядов не было. Скорострельность оружия с новой пулей уже несомненна. Оставалось проверить поражающее действие.