Попаданец в Рой Пожирателей. Том V
Шрифт:
С помощью столового прибора и посуды учитель показал будто что-то ест, затем сунул ложку за пояс и освободившейся рукой указал на дно глубокого блюда.
— Хак-ча… — промолвил старец, заглядывая в глаза носатого монстра.
Слизевик уже было собирался кивнуть, но замер на половине движения и растерянно почесал репу. Объяснение было в целом понятным, но хотелось больше конкретики.
Учитель сошёл с постамента, вернул посуду на стол и молча направился к выходу из помещения. Когда его слегка сгорбленная фигура исчезла за поворотом, Миару
Глазами рассаженных по бункеру слуг, мыслительный центр следил за перемещением старца. Тот притопал в свою комнату и взял с обеденного стола пару тарелок. С ними он вернулся в кабинет и принялся показывать данную утварь надзирателю.
Указывая на ягоды в деревянной миске, Халима промолвил:
— Хак-ча.
Указывая на яблоки в другой миске, он снова промолвил:
— Хак-ча.
Недоеденный перловичный фарш старик в том числе обозвал словом «Хак-ча». Проделав все эти манипуляции, он подошёл к постаменту и навёл палец на целлофановую упаковку.
— Хак-ча мирхоа… — робко сказал Халима.
«Ясно.» — подумал Фёдор — «Хак-ча означает еда. Причём любая еда. То бишь, абсолютно всё, что можно употребить в пищу. Дед узнал, что вещество из пакета съедобно, потому что Миару всё ему разболтал… Но что же такое „мирхоа“? Почему к описанию чужеродной еды, дед решил добавить именно „мирхоа“? И каким образом корень „мирх“ относиться одновременно и к пластиковому браслету, и к шоколадному тесту, и к статуэтке медведя, и к символу восьмёрки? Не понятно…»
Пока учитель торчал возле постамента, жуколов у него за спиной стащил с алюминиевого стола тарелку с перловичным фаршем и принялся втихаря набивать рот жаренными моллюсками. Управляющее сознание решило не наказывать его за этот поступок по трём причинам. Во-первых, изначально Фёдор готовил пищу на костре для обоих пленников, так что часть фарша и так причиталась Миару. Во-вторых, данное блюдо из морепродуктов, в любом случае, не очень нравилось Халиме. И в-третьих, ампутант уже долгое время провёл в подземелье, выживая на одних фруктах. Поэтому его не помешало бы подкормить более калорийными продуктами, дабы бедолага немного восстановил силы.
На стену с заметками была добавлена табличка с бокатианским словом «хак-ча». В графе перевода парнишка просто написал «еда» на людском языке и не стал дополнять напоминалку рисунками. Герметичную упаковку из полимера, ассистент забрал из аудитории. Молотящий ложкой Миару старался не пропустить ни одного действия насекомых и при этом не отрывался от трапезы. По его ошалелому взгляду было заметно, что мужчина мало что понимает. С первого раза до него вряд ли дошла вся суть игры.
Вернувшийся за стол Халима сочувствующе поглядел на соседа жадно поедающего то блюдо, которое сам старик потреблял с трудом. В дополнение к фаршу дедуля передал покалеченному собрату две тарелки с ягодами и яблоками, за что услышал со стороны жуколова фразу:
— Зи-мита,
Фёдор же подметил, что мужчина частенько использует слово «рбока» при обращении к старику.
Следующим предметом для акцентирования стал мини-кейс с четырьмя цилиндрическими капсулами в поролоновом ложементе. Халима долгое время и с глубочайшей вовлечённостью изучал изумительный объект. В этом деле к нему присоединился Миару, который подвинул свой табурет к металлическому столу. Наблюдая сбоку, ампутант периодически отпускал разные комментарии и заинтересовано щупал полимерные материалы. Было видно, что участие жуколова нервировало деда. Он шлёпал молодого собрата по ладони и раздражённо осаживал его острыми фразочками.
Слон-помощник чуть отодвинул инвалида назад, чтобы он мог видеть происходящие, но не лез к кейсу своими культяпками. Гусень-наблюдатель посаженный на стол, подошёл и продемонстрировал пожилому бокату, что капсулы можно вынимать из ложемента.
На изучение продвинутого шприца старик потратил минут десять. Он нашёл и кнопку, и отверстие с другой стороны, и даже надавил пальцем на округлую клавишу. Только из-за излишней осторожности гуманоид не приложил достаточное усилие, необходимое, чтобы вызвать выдвижную иглу.
Фёдор решил намеренно не показывать парочке пленников весь функционал странной штуковины. В процессе он пристально следил за эмоциями мужчин, стараясь уловить в них малейшую фальшь. Управляющее сознание не могло допустить, чтобы залётный оборотень водил его за нос.
В конце-концов Халима описал кейс с инъекциями уже известным Рою словосочетанием «шантуро мирхоа». Точно также он нарёк ободок открывающий доступ к мобильнику Вождя.
«Ну, это уже издевательство какое-то!» — возмутился человек — «Мы топчемся на месте! Ну-ка, показывай, что такое „шантуро“!»
Слизевик вписал одно единственное слово в таблицу, а его ассистент потащил дряхлого педагога к постаменту. Вскоре выяснилось, что в данном случае, дед почему-то не может показать ничего конкретного. Он изображал бурную мыслительную деятельность, а затем разводил руками и пожимал плечами, и так несколько раз.
На фоне этого Миару вообще забил на игры жуков со старцем и с головой погрузился в вырезание новой фигурки. Кажется одноногий мужчина смирился с тем, что такие сложные вещи не для его скудного умишки, и не теряя времени, приступил к добыче дефицитного пропитания.
Слуги принесли в аудиторию чернила с пером, лист пергамента, и выдали эти письменные принадлежности учителю.
«Не можешь показать, так хоть нарисуй!» — подумал перерожденец.
К сожалению что-либо рисовать бокат тоже отказался. Вернее, не совсем отказался, а всем видом показал, что он не знает, что ему рисовать.
Фёдор был в отчаянии. Он стёр из таблицы слово «шантуро» и написал «мирхоа», затем вновь указал Халиме, что ему следует что-нибудь нарисовать, в качестве объяснения.