Попаданец в себя, 1963 год

Круковер Владимир Исаевич

Я попытался упереться левой рукой, чтоб встать, но в руке еще был проклятый фонарик. Бросить его было почему-то совестно, я попытался спрятать его в левый карман бушлата, он зацепился, что-то грузное свалилось на меня, и я, постанывая, пуская слюни, начала на карачках выбираться, выбрался и, стоя на карачках, посмотрел на это грузное.

Это был тот мужик в спортивном. Он лежал лицом вниз, в его позе было некое умиротворение, какая-то игрушечная нарочитость. Живые так не лежат!

Я встал и прижался спиной к фонарному столбу. Фонарь мигал, реальность вокруг то проявлялась, как фотоотпечаток в ванночке,

то исчезала. Мужик лежал, напоминая ватную игрушку гигантских размеров. Чуть вдали стоял ЗИМ, черный и беззвучный. Очень хотелось выпить. И закурить.

Совершенно не осознавая своих действий, я наклонился над мужиком, перевернул его на спину и потрогал веки. Глазные яблоки под веками не пульсировали. Никаких следов ранения на мужике не угадывались, хотя до меня замедленно доходило, что был выстрел и что выстрел этот произведен не мной.

Желание выпить и закурить окончательно задавило страх. Я пошарил по карманам его спортивной курточки, вынул пачку сигарет, продолжил обыск. В нагрудном кармане обнаружилась пачка ассигнаций, но это были не не рубли. Я спрятал деньги к себе за пазуху, протянул руку к поясу спортивных штанов. Рука наткнулась на нечто твердое. Даже не ощупывая, я догадался, что это пистолет. Тогда я охлопал его штаны, ничего там не обнаружил, вынул из открытой кобуры оружие, сунул его к деньгам и направился к машине. Терять мне было нечего. Из существования бродяги я неожиданно попал в мир бандитов.

Даже не бандитов, – а в ирреальность дешевенького детектива. Прямо под мягкую обложку покета, где фонарики и авторучки стреляют, а около бани сводят счеты различные авторитеты.

В это незаправдашнем мире надо было вести себя сообразно нехитрому сюжету. Например, вынуть пистолет, передернуть затвор и обхватить рубчатую рукоятку обеими руками.

Я не стал вынимать пистолет, а просто наклонился к звездочке дверного окна и прищурился. Владелец машины был жив. Он сидел, откинувшись на спинку сидения, а почувствовав меня, повернул голову и что-то тихо сказал.

Я не разобрал, поэтому взялся за ручку и открыл дверку.

– Что с тем? – выдавил сквозь зубы раненый.

– Скорей всего мертв, – ответил я лаконично.

– Чем ты его?

– Это не я.

– Водить можешь?

Я не только мог. Когда-то у меня были одновременно “мерс”, “фольсваген” и запорожец. Причем, я сам ездил на “фольсе” или “запоре”, а на “мерсе” ездила охрана. Это было круто, когда к банку подъезжал старенький запорожец, рядом останавливался огромный “мерседесс”, оттуда выходил боец, открывал мне дверку, и я, одетый в древние вельветовые брюки и залатанный свитер, выползал из игрушечной машинки… Банковские служащие выходили посмотреть на этот театр. Который, кстати, на этом не заканчивался: за мной выпрыгивал английский бульдог с трехсотграммовой золотой цепью вместо ошейника…

Но было все это в прошлой жизни, в той, в которой я умер. И в которой удостоился пару годков пробыть крутым безнецменом со своей типографией и счетом в банке.

– Садись, я скажу, куда ехать.

Ключи торчали в замке, наверное он пытался уехать, но рана помешала. Я включил зажигание, пошарил рычаг передач, не нашел, посмотрел вправо, обнаружил автоматическую коробку, которую не любил. Не знал, что ЗИМы были с автоматом. Пришлось зажечь зажигалку:

я не помнил, в какое положение надо перевести рычаг автомата.

ЗИМ мне водить не приходилось. Слышал, что машина очень скоростная. Поэтому я не торопился, на акселератор жал осторожно. Мы выехали на Красную Пресню и парень умирающим голосом корректировал маршрут. Через несколько поворотов я полностью потерял ориентировку. Москву я никогда не знал достаточно хорошо. Особенно, с точки зрения автомобилиста. Вот на метро я мог доехать куда угодно, метро – транспорт пролетария.

Внезапно, перед глазами потемнело. Я резко вдавил тормоз. К горлу поступило, я распахнул дверцу и сблевал, а потом начал хватать свежий воздух ртом, как некий эликсир. Вспомнилось, что я хочу выпить и закурить. Сигареты лежали в кармане, а я про них и забыл.

– Выпить есть? спросил я раненого.

Он отрицательно качнул головой.

– Плохо мне, выпить надо.

– Сейчас будет дежурный, – пробормотал он.

– Денег нет.

– Возьми в левом кармане.

Пачка в левом кармане у него была внушительная. Я наощуп отобрал пару бумажек, вынул. Оказались червонцы. Более, чем достаточно.

Дежурный мазазин действительно оказался за следующим поворотом. Я припарковал машину с ним рядом и хашел, держа деньги в руке, мол они у меня есть, хоть я и нищий:

– Самой лучшей выпивки, напиток, пожрать.

Сел в машину, оставив дверцу приоткрытой, отвинтил пробку со столичной выпил стаканчик, запил «Байкалом». Есть пока не хотелось. Да и водка не оказывала привычной реакции. Я отчаянно сделал несколько глотков прямо из бутылки. И жадно запил. И посидел минуту, закрыв глаза.

Подействовало. Спокойней стало биться сердце, которое последние полчаса колотилось, как раненый птенец, уравнялось дыхание, нос перестал ощущать вонь липкого пота под грязной одеждой.

Я покосился на соседа. Он дышал трудно, На губах вскипали розовые пузырьки. Я не стал его мучить, завел машину и посмотрел вопросительно.

– Два поворота направо, там покажу.

Сделал нужное количество поворотов я вновь покосился на него.

– Вон тот дом. Второй подъезд.

Я еще только парковался у тротуара, а он уже бормотал в телефонную трубку, машина была оборудована радиосвязью. Он совсем обессилел, воздух при вздохе-выдохе буквально скворчал у него в груди.

Люди с носилками появились у машины почти мгновенно. Я надеялся, что он мне что-нибудь еще скажет, попросит о чем-нибудь. Увы. Когда его начали выносить, он окончательно потерял сознание.

– Эй, а мне куда? – спросил я носильщиков.

– Подожди тут, – буркнул один из них.

Что ж, ждать так ждать. Водки еще много.

Я повторил процедуру с запрокидыванием бутылки к горлу. Сладострастный поцелуй – горлышко к горлышку. Подумал о том, что так и не захотелось пожрать. Бурные события напрочь отбили аппетит. Да и водка не шибко брала. А зачем, собственно, я тут сижу? Надо отъехать подальше, и делать ноги. В кармане какие никакие деньги, пусть и неизвестной страны. Найду где их поменять. Можно еще пошарить в машине, найдется что-нибудь на продажу. И вообще, исчезнуть лучше из Москвы. В Харьков поеду, к хохлам. Там тепло. Там я и с такими деньгами буду считаться богатым. Особенно среди бичей.