Попаданец XIX века. Дилогия
Шрифт:
— Нарежу ломти хлеба, а сверху положу ветчину.
— Ах, у нас будут бутерброды с ветчиной, — захлопала в ладони Полина, разом разрешив мучения попаданца с этим блюдом, — и настоящий чай с сахаром!
Девушка буквально сияла в преддверии скорой встречи со второй частью затянувшегося завтрака.
Совсем еще молодая и живут они бедненько, — старчески посетовал попаданец, — как она обрадовалась сладкому чаю.
Внезапно веселье Полины угасло. Она опасливо покосилась на постояльца:
— Прошу пардону, ваше благородие. А… вы изволите мне немного испить с вами чаю?
Попаданец
К счастью, память реципиента постоянно была начеку и она услужливо показала нужную информацию. Проблема состояла в том, что с одной стороны, они оба были молоды и она, как бы даже считала себя даже взрослее, и потому вела снисходительнее. Ей, с ее опытом столичной жизнью, впрочем, довольно небольшой, и с девичьими прелестями, на которые Андрей Георгиевич по молодости постоянно пялился, была куда как выше своего собеседника.
Однако, девушка тут же постоянно, хотя и довольно отрывочно вспоминала, что она из простонародья, а он из благородного состояния. И их пути в дальнейшей жизни наверняка разойдутся. При чем ее в низах российской жизни, а его где-то в верхах.
Память рецепиента, кстати, тоже на это намекала. Он — дворянин, а она лишь простая девушка и они, несмотря на всю ее юную красоту, совсем не пара. Вернее даже так, он ей не пара.
Все это пронеслось в голове Андрея Георгиевича моментально и он уже покровительственно сказал, смотря, тем не менее, на высокую грудь девушки. Очень уж она смотрелась для юноши в простеньком платьице из тоненькой ткани.
— Что вы, Полина… — он вопросительно посмотрел на девушку после очередной подсказки памяти его преемника. В эту эпоху по имени-отчеству полагалось называться всякому. Это означало равенство и почтение. А если не назывался человек по отчеству, то без равенства и почтения. Скажем начальство и подчиненные. Или, скажем, как сейчас, благородный дворянин с простонародной девушкой. Ведь, в конце концов, ей идти в прислуги и, наверняка, любовницы, чиновных бар, а ему служить императору и, если повезет, через несколько десятилетий, самому становится тем самым чиновным барином, богатым и благородным.
Но если дворянин сам потребовал…
— Сергиевна я, — порозовев от удовольствия, произнесла Полина, — отца по христианской традиции звали Сергий.
Или от чего еще она порозовела, покраснела, щечки или ланиты аж заалели, а грудь выдвинулась на всеобщее обозрение мужской публики, каковую Андрей Георгиевич один представлял.
Ишь красавица какая! Жаль только по нынешней эпохе, уже через несколько лет она увянет, замордованная тяжелой жизнью, детьми и мужем, если повезет. Ну а пока...
— Почту за честь, пригласить вас со мной позавтракать, Полина Сергиевна, — с удовольствием произнес попаданец и добавил заготовленной фразой, которую не раз слышал в исторических фильмах и теперь вот заговорил сам: — и попрошу вас без чинов, милостивая государыня!
«Милостивая государыня», молодая девушка, смущенная и польщенная словами благородного собеседника, принесла чайник с закипевшей водой и чуть было не облила кипятком — то ли его, то
Это ее сильно отрезвило. Она уже осторожно поставила чайник на специальную подставку, залила заварку в специальную кружку, бывшую у них в этой роли из-за отсутствия маленького заварного чайника, подождала пока чай заварится и попросила, ослепительно улыбнувшись:
— Налить ли вам чаю, Андрей Георгиевич?
— Почту за честь, Полина Сергиевна, — сразу же подключился он в нравящуюся им обоим игру во взрослых.
Она налила чайную заварку в две кружки — ее и его — добавила кипяток из чайника. Он заботливо пододвинул деревянное блюдо с бутербродами.
И началось собственно чаепитие. В отличие от черного хлеба Авдотьи и, тем более противного травяного напитка, ситный хлеб из лавки с ветчиной был очень вкусный. Да еще на юношеские сосочки, не онемевших или, хотя бы, не ослабевших, от жизненных препятствий и каждодневного поглощения еды. И даже не очень хороший сахар, сваренный по технологии XIX века, не портил трапезу. К тому же Андрей Георгиевич, немного попив, как девушка, в прикуску с чаем, решительно положил его в кружку. Пусть там сластит язык!
Подзатянувшийся завтрак был грубовато прерван Авдотьей. Та тяжело вломилась в квартиру с большим узлом, видимо ей с трудом по силам, поскольку села прямо у двери, едва ее закрыв.
Полина забеспокоилась, бросившись ей помогать. Андрей Георгиевич же остался спокойно за столом. Он уже быстро привык к своему привилегированному здесь положению богатого барина. Будет он еще помогать старой горожанке из простолюдинов!
Кстати, Андрей Георгиевич, как оказалось, повел себя правильно. Отдохнув, Авдотья убрала куда-то в тайные закрома тяжелые закрома, поставив в сторону только мешавшую ей Полину и села за стол на место девушки. Понять, что она без спроса буквально влезла к завтраку благородного дворянина, ей и в голову не пришло. Или пришло, но она осмелилась здесь хамить. Ведь она в квартире хозяйка, а он лишь молодой дворянин без чина. Нуль без палочки!
Будь это прежний Андрей Георгиевич, возможно, он бы возмутился, поерепенил бы свои перышке на юной тушке. Но старый Андрей Игоревич только усмехнулся, посмотрел насмешливо на Авдотью, мол, я все понял. Теперь же мой ход?
старушка была хоть и облезлой, но умной. Увидев, что благородный и, как оказалось, богатый гость от казны, не стал ерепенится, а предлагает с чувством, не спешно наводить отношения с перспективой до, как минимум, местного полицейского. А тому все одно, кто прав. Благородный всегда выше перед простонародным!
И потому залебезила, стала благодарить за врученные деньги, на которые она так удачно купила два с лишних пудика муки:
— Я хорошо пришла, партия муки, которую хозяин закупил, оказалось продавали весь вчерашний день. А сегодня и я была последняя покупательница, и початый мешок муки последний. вот Митрич по знакомству и предложил купить подешевле все остатки. Сюда, правда, уже скидывали всякий мусор, но мы все уберем. Да, Полина?
— Да, маманя, — покорно согласилась девушка. Хотя безрадостной она не была. Главное, есть провизия и не надо жить полуголодным!