Попаданец
Шрифт:
Город Старобай пришел в запустение еще тысячу лет назад. Год за годом время расшатывало складывающий его камень; они вываливались из кладки как зубы мертвеца - сначала один, потом другой, потом другой, потом сотни и тысячи - пока город не остался лишь смутным воспоминанием тех, кто видел его; знал о нем; слышал о нем; верил в него. Прошло уже много лет с тех пор, как кто-либо пытался найти этот старый запретный город.
Груды камня окружали одинокий дом - почти склеп. В нем жил последний маг старобского Ордена. Неисчислимы были его года, огонек жизни едва теплился в дряхлой груди. Но он когда-то дал клятву, что не умрет
Бубас звали того мага, ибо рожден он был задолго до реформы Трабдевиндта. Бубас, сын Рубаса и внук Тамбанкира. Наследник великой силы и могущества, тот, кто помнил, как обрушился последний целый дом великого Старобая, тот, кто закрыл глаза предпоследнему магу старобского Ордена. Дряхлый старик, живущий среди теней прошлого - живущий ради будущего.
Каждое утро, приняв необходимые снадобья - ибо он уже давно не питался обычной пищей, его тело не принимало ни растений, ни мяса, ни меда, ни вина; лишь колдовские декокты да растертые в порошок камни, составлявшие саму суть гор Куортанбай питали сейчас его тело - так вот, каждое утро он шел к большому полированному куску металла, висящему в воздухе и ни на что не опирающемуся и смотрел на него, проверяя, не попал ли кто в пригласительную яму.
И вот однажды часть зеркала оказалась затенена. Дрожащая, похожая на сморщенную лапу небольшого дракона рука приблизилась к холодной поверхности и прошлась над ней, определяя микротечения воздуха.
У старого мага появился ученик.
* * * *
Ночевать решили прямо в лесу, так как было уже очень поздно. Тут случилась закавыка - в карете помещалось внатяг трое, однако Фирамела наотрез отказалась залезать туда хоть с кем-то. В итоге единственная девушка осталась на свежем воздухе - для нее только построили шалаш из веток, а трое мужчин расположились на диванах кареты и ее деревянном полу.
В результате Фирамела оказалась единственной, кто нормально выспался - трое обитателей кареты утром выползли из нее опухшие и скрюченные, как медведи после спячки. Позавтракали родниковой водой, замаскировали карету и отправились в Олой пешком, хотя Симогал, например, предлагал поехать.
– Глупо же, - убеждал он спутников.
– Можно воспользоваться этим вот яйцом, можно вашей палкой нацарапать маршрут или что там у вас - и въедем в город как короли.
– Расходовать мой энергетический кредит на показуху я считаю неразумным, - отрезал Виндамор.
– А что касается яйца... Николай, попробуйте-ка что-нибудь ему приказать.
Ничего не получилось - как Николай не сжимал яйцо, заставить его светиться и двигать предметы не удалось.
– Вот! Приказать такому артефакту невозможно, он сам решает, что сделать в тот или иной момент, - наставительно заявил Виндамор.
– Он может теперь вообще ни разу не помочь и ничего не сделать - просто будет не в настроении.
Николай горько посмотрел на удобно лежащий в ладони древний артефакт, но тот никак не отреагировал на его упрек. Вздохнув, Николай затолкал его в карман. Хотя ему и хотелось все время держать его в ладони.
С карманами была такая закавыка - они, были радикально
Яйцо кануло туда как черную дыру - Николай сунулся было его искать, но, увидев улыбки и услышав смешки своих спутников выпрямился и с независимым видом зашагал вперед по лесной тропе. Карман раскачивался и колотил его по колену.
– Фирамела, вы ведь швея?
– обратился он к девушке, мерно шагающей чуть впереди.
– Угу, а что?
– Вы можете мне карман подшить? Часть из правого перенести в левый? Чтобы ровные были. Мы, знаете ли, в Гундарае...
Лицо Фирамелы стало малиновым, она стремглав бросилась куда-то вперед, с треском проломила кусты и скрылась в лесу. Николай беспомощно посмотрел ей вслед, потом посмотрел на Виндамора. У того на лице было написано неописуемое удивление.
– Я что-то не так сказал? - промямлил Николай.
– Смотря чего вы добиваетесь, - после небольшой паузы сказал магистр.
– Вы очень изысканно попросили ее стать вашей любовницей с прямой перспективой дальнейшего развития отношений - вплоть до женитьбы.
Симогал закивал.
– Я, когда к своей бывшей сватался тоже решил таким макаром подступиться, - сообщил он.
– Подошел, значится, к ней и сказал, что у меня один рукав длиннее другого, ну и не сровняет ли она мне их.
– И что?
– совсем сбитый с толку спросил Николай.
– Она меня коромыслом огрела, - радостно сказал Симогал.
– Ну, согласилась, значит. Только я быстро об этом пожалел.
– Я ничего не понимаю, - беспомощно сказал путешественник по мирам.
– у меня один карман большой, а другой маленький. Фирамела, по ее собственным словам - швея и я хотел попросить ее... я что-то не так сделал?
Виндамор пожал плечами.
– Обратить внимание честной девушки на то, что в вашей одежде что-то правое длиннее или короче чего-то левого - значит прямо заявить о вашем интересе к ней, - сказал он.
– А попросить это исправить - значит сделать ей недвусмысленное предложение. А в Гундарае не так?
– Не так, совсем не так!
– горячо заявил Николай.
– Я ничего такого в виду не имел.
– Да ты не бойся, - широко осклабился верзила.
– Если б она была согласна - она бы тебе пощечину залепила, или камнем по кумполу стукнула. А раз убежала - значит подумает. Может и не согласится.
Троица продолжила движение. Николая обуревали самые мрачные мысли. Фирамела была симпатичной, хотя и грубоватой и немного мрачноватой девушкой, но он определенно не собирался заводить здесь никаких романтических отношений. Он и на Земле-то их не заводил, во всяком случае своей волей - они заводились как-то сами, практически без его участия.