Попаданка для дракона
Шрифт:
Они как мышки юркнули по своим норкам, а меня потащило дальше.
— Отпустите меня! Я сама могу идти! — я возмущалась во весь голос, сердито сдувая волосы, упавшие на лицо.
Естественно, она меня не услышала, продолжала идти вперед и даже, по-моему, песенку под нос мурлыкала.
Вскоре мы оказались в небольшой комнатке, в которой пахло влажностью и луговыми травами.
— Раздевайся, — скомандовала прекрасная женщина, разжимая тиски.
— И не подумаю, — я отошла на нее на несколько шагов, искоса наблюдая и потирая
— У нас вся прислуга ходит в единой форме. Это раз. Такой замарашки, как ты еще поискать надо. Это два. Так что быстро разделась.
Не то чтобы я стеснялась, но раздеваться в присутствии этой тетки не было желания.
— Выйдите! Я сама со всем разберусь.
Она только бровь кустистую подняла и без предупреждения дернула рычаг на стене. Тут же на меня со всех сторон обрушились потоки холодной воды. И сверху, и с боков, и вообще ото всюду били сильным напором. Я завизжала, выставила вперед руки, пытаясь прикрыться, но вода хлестала так, что никаких шансов на спасение не было.
— Хватит! — побулькала, с трудом отплевываясь, — прекратите, пожалуйста! Я все сделаю!!!
Офелия снова дернула рычаг, и вселенский потоп закончился.
Не желая больше ее провоцировать, я начала раздеваться. Путаясь в подоле и завязках, безудержно трясясь и стуча зубами, стащила с себя платье, потом стянула нательные ленты.
— Сюда бросай, — она кивнула на дыру в стене.
Я послушно бросила туда тряпки и осталась, в чем мать родила, перед грозным взглядом надсмотрщицы.
— Тощая какая!
Это она меня еще сразу после болезни не видела. Вот где страх был. А сейчас я уже немного округлилась и даже легкий румянец наела.
— Уж какая есть, — я развела руками и больше ничего не успела сказать, потому что Офелия снова потянула рычаг. В этот раз полилась горячая вода. Маленькое помещение тут же паром наполнилось, а я снова вопить начала.
Через минуту пытка закончилась. Красная, распаренная как поросенок в негодовании смотрела на нее, не находя слов чтобы выразить все, что кипело внутри.
— Мыло вон там, — она кивнула в сторону деревянной кадки в углу, — мойся!
— Будете смотреть? — недовольно проворчала я.
— Буду, — скупой ответ совсем не добавил хорошего настроения, но делать нечего.
Мыться так мыться, пусть смотрит.
Подняв тяжелую крышку, я обнаружила внутри коричневую вязкую жидкость, резко пахнущую дегтем. У Оллина это добро в комочках было, таких что не размылишь нормально, а здесь тянулось, проскакивая между пальцев.
Я зачерпнула местного геля для душа, густо шлепнула себе на плечо и начала мылиться. Вонища, аж глаза резало, но пена хорошо расходилась. Еще зачерпнула коричневой жижи и положила себе на макушку, в очередной раз радуясь тому, что остригла волосы.
Вскоре Офелия, равнодушно наблюдавшая за моим мытьем, решила, что достаточно, и снова врубила горячую воду. В этот раз я была
— Теперь хоть на человека похожа, — удовлетворенно хмыкнула Офелия.
— И не говорите-ка, — самой легче дышать стало.
Я такой чистой себя не чувствовала, наверное, со времен пребывания с своем родном мире. В Коморе просто ванна была, у Оллина вообще холодная вода из бочки, а здесь самая настоящая баня.
— Теперь сохнуть.
Я думала мне дадут полотенце, ну хоть тряпочку какую-нибудь ветхую. Как бы не так! Очередной рычаг был приведён действие, и на меня обрушились воздушные струи. С боков, из пола, с потолка.
Спустя минуту, я уже стояла сухая, изрядно взъерошенная, с открытым от изумления ртом. Вот это ж ничего себе spa!
— Теперь одеваться! — раздалась очередная команда, и Офелия ушла, не сомневаясь, что я отправлюсь за ней.
Прикрыться было нечем — у меня ни тряпочки ни осталось, поэтому ладошки сложила, срамоту как смогла прикрыла и босиком поскакала за ней. К счастью, идти пришлось недалеко, буквально до соседней двери, за которой скрывалась череда ящичков вдоль стен и ряды лавок.
Она еще раз окинула меня придирчивым взглядом и отправилась к самому дальнему шкафу. Долго там копалась, причитала, но в конце концов извлекла одежду. Ровной стопочкой выложила два комплекта серого цвета. Потом из сундука, стоящего чуть поодаль, достала неказистую обувь.
— Одевайся.
И так что у нас тут?
Платье, серое, неприятное на ощупь, с длинными рукавами и шнуровкой на груди. Колготки. Добротные такие, трикотажные. Тонкая рубаха под платье. Что-то напоминающее бюстье и труселя.
Да-да. Не трусики, не трусы, а именно труселя. Сверху — до пояса, снизу — до колена. С тоской вспомнился комод в моей спальне, дома, где аккуратными стопочками лежало кружево, гипюр, атлас, а тут бабушкины портки «прощай молодость».
Натянула их, посмотрела на себя скептически я тяжко вздохнула. Делать все равно нечего, не ходить же голой! Да и не наряжаться я сюда пришла, а по делу. Поэтому продолжила одеваться.
Бюст, рубашку, колготы натянула без проблем, а с платьем пришлось повозиться. Пока сообразила, как эту шнуровку затянуть.
— Вещи есть свои?
— Нет.
Офелия расщедрилась и выделила мне деревянный гребень. Тщательно проследила, чтобы я причесалась, завязала волосы бледно-голубой лентой, а потом выдала мне …чепец.
— Прислуге не положено волосами трясти, — сурово пояснила женщина, увидев, как протестующе вытянулось у меня лицо.
Понимая, что спорить бесполезно, я забрала это безобразие и водрузила себе на голову. Резинка на подкладке нещадно давила, поэтому пришлось сдвинуть набекрень, чтобы стало хоть немного удобнее.