Попаданка ледяного дракона
Шрифт:
– Покорми меня, – произносит Ран одними губами.
Киваю.
Ноги ему всё же связываю и только после этого отправляюсь в кладовку. Если Ран долго не ел, вряд ли стоит кормить его окороком или кексом. Сыром? Яйцо дать выпить? Чем вообще кормят сильно голодных?
Возвращаюсь со всем: с кусками окорока, яйцами, сыром, последним кексом. Даже морковку с собой несу. Ну, мало ли…
Ран съедает всё, как голодный хищник всё более жадно вырывая куски из моих рук. Морковку сгрызает напоследок.
И ни спасибо,
– Никуда не уходи, – Ран сворачивается калачиком, закрывает глаза. – Одна ты не выживешь.
Ну, сам-то он на удачно выживающего мало похож.
– Ран, а ты Саран, принц Озаранского королевства?
Но Ран уже спит. Или притворяется, что спит.
А я опять остаюсь один на один с сакраментальным вопросом: что делать?
***
Спать в одном доме со связанным Раном не решаюсь. Установив у растопленного камина экран против летящих из огня угольков, под голову Рану подсовываю подушку, укрываю его поверх шубы одеялом. Ставлю рядом еду и воду, а сама возвращаюсь в любимый сугроб под окном.
Надо ли говорить, что утром, ощутив на животе мужскую руку, а спиной – тело, я ну совсем не рада? Тут у каждого второго, что ли, иммунитет к холоду?
Чуть подаюсь вперёд, но присыпавший нас снег предательски скрипит. Рука на моём животе сразу напрягается. Шёпот-рык щекочет затылок:
– Не уходи.
Проснулся.
Скользит ладонью от живота к груди – по примёрзшему ко мне чёрному глазастику, но не чувствует его. И от этого вдруг так смешно, что фыркаю в снег. Ран урчит в шею. Щекотка пускает по телу волну мурашек.
– Витор-рия, – Ран прикусывает кожу у основания шеи. – Моя…
А вот за это локтем по рёбрам, затылком в нос и, пока не опомнился, – бежать.
Опоминается Ран мгновенно, хватает, валясь со мной в снег. Нарушая морозную тишину утра, рычит утробно, словно настоящий зверь.
Снег приятно холодит моё пылающее от гнева лицо.
– Ты принц Саран?
– Зависит от обстоятельств.
– Ответь прямо!
Мой крик вспугивает птиц, они шумно взлетают с дерева в глубине сада.
– Я Саран. И я был принцем. Но являюсь ли им сейчас, буду ли в будущем – неизвестно.
– Почему?
– Потому что я должен убить тебя. – Саран склоняется, язык скользит по основанию моей шеи. Саран дрожит, его дыхание сбивается, и прижимающее меня тело вдруг становится слишком тяжёлым. – А я тебя хочу, ты моя женщина.
Его возбуждение передаётся мне, накатывает резко. Во рту пересыхает, и сердце стучит так быстро, что темнеет в глазах.
Основания шеи вновь касаются острые зубы – нежно, игриво, до мурашек по телу. Мысли панически разбегаются, но мне удаётся их собрать и грубо спросить:
– А ты не хочешь знать, что творит Орден, то есть Культ? Может, я обладаю ценными
– Даже не пытайся это рассказать! – Саран утыкается лбом в моё плечо. – Даже не думай об этом!
– Но почему? Я же знаю…
– На тебе глаз. Ты не сможешь рассказать ничего полезного – просто умрёшь при попытке сдать Культ.
– Какой глаз? Нет на мне никакого глаза!
– Я сам видел. На лбу. Магическая печать. Её невозможно снять, не теперь точно.
– Да о чём ты говоришь? – взбрыкнув, вдруг получаю свободу. Переворачиваюсь и тыкаю приподнявшегося Сарана в грудь. – Объясни толком!
– Что?
– Про глаз какой-то на лбу. И про смерть в случае попыток сдать Ор… Культ.
Саран пристально на меня смотрит. В нежно-голубых радужках мерцает отражение снега и светлеющего неба. А моё отражение – неясные пятна в зрачках.
– Сколько же вас таких, вступивших в Культ, не зная, к чему это приведёт? – задумчиво произносит он.
– Меня не спрашивали. Я этот глаз на своём лбу не видела. Я из другого мира и знаю о вашем только то, что прочитала в книгах за последние пару дней.
– Иномирянка… – Саран валится в сугроб, смотрит в небо. – Всё интереснее и интереснее.
– Можно как-то вернуть меня домой? Ну пожалуйста…
Саран сгребает меня в объятия. Широко распахнутые глаза, огромные зрачки – он выглядит безумно:
– Нет. Ты моя.
– Я тебе не собственность какая-то. – Ударяю его под рёбра, но он даже не вздрагивает. – И вообще, тебе помыться надо! У тебя волосы грязные.
– Хорошо, помоюсь. Тебе тоже не помешает.
От злости к лицу приливает кровь. Но он прав. Я так боялась возвращения силовиков, что все эти дни оставалась начеку. Зато теперь, когда есть, кого выставить в дозор…
– Водопровод замёрз, чур, ты накачиваешь воду из колодца и топишь котёл, – выпаливаю я. – И не подглядываешь! Обещай.
– Мрм, – Саран хитро улыбается. – Обещаю.
Ну, в самом деле, можно и пообещать не подглядывать, если собираешься просто нагло влезть в ванну.
Именно так Саран и поступает час спустя, едва я после завтрака забираюсь в медную ванну, полную божественно тёплой воды. Он, конечно, и котёл затопил, и воду наносил, когда понял, что водопровод с наскока не запустить, и ванну наливал, но…
– Ты грязный, – рычу я, изучая его закрытые глаза.
– Ты тоже.
Хочется его ударить, но… что-то останавливает. То ли чёрные полосы ошейника и наручников, слишком напоминающие мой собственный ошейник, то ли истощённый вид. Или то, что из-за своей магии Саран не будет меня домогаться, если не хочет снова отравить. А может то, что глаза он держит закрытыми, как и обещал.
И хорошо, что держит, потому что отогревшееся чёрное существо выползает из моей разложенной на стуле одежды и во все глаза Сарана рассматривает.