Попаданка на 30 дней
Шрифт:
— Хотела встретиться? — насторожилась я. — Кто ты?
— А ты не догадываешься? — спросила она с озорством, и на моих руках неожиданно заплясала магия.
Она потянулась вперед, к призрачной девушке, и лишь в последний момент вернулась обратно ко мне. Я шокированно смотрела на свои руки, а потом подняла взгляд.
— Это не магия Яраати, — пробормотала я.
— Яраати? — с неудовольствием поморщилась девушка. — Вот уж нет!
— Тогда ты?..
Девушка улыбнулась, кивнув.
— Мое имя практически забыли смертные. Произнеси его. Скорее! Произнеси.
Я втянула воздух и на выдохе произнесла:
— Шадари.
Призрак рассмеялся, запрокинув голову, и от радости хлопнула призрачными ладонями.
— Как приятно! Еще, еще! Произнеси! О, как бы ты знала, как для
Да уж...
— Шадари, — вновь растерянно произнесла я. — Шадари... неужели ты пропавшая богиня?!
Обалдеть! Сколько искала упоминания о ней, но так и не нашла, зато нашла непосредственно саму богиню.
— Да, — кивнула с грустью богиня.
— Фарик мог бы сказать, что ты жива!
— Фарик? — удивилась девушка, склонив голову на бок. Она была в несколько раз больше меня.
— Фархамит-шиа, — исправилась я.
— А, твой посланник, — кивнула девушка. — Насколько я могу чувствовать, сейчас он в таком же заточении, только его дух заперли в сосуде вечности.
— Заперли? Но кто? Кому это. — я осеклась и догадалась: — Яраати? Но зачем ей это? Она солгала о силе, которая, видимо, принадлежит тебе, а не ей, не спасла Рейтана, когда я просила, она. — Я прикусила губу. — Кто она? И что ей нужно? Она. сослала тебя сюда? Заперла здесь? Обманула?
— Всего понемногу.
— Ты неживая, — произнесла я, смотря на призрачную богиню. — Она убила тебя?
— Слишком много вопросов и так многое предстоит объяснять.
— А мы торопимся? — задумчиво произнесла я. — Кажется, мы обе здесь заперты. Выходов я не вижу. Кстати, об этом. если выхода нет, как я здесь оказалась?
— Тебя принесли ночью, — ответила Шадари. — Завернутую в ковер. Вход есть, но он магический — нам его не открыть, он замешан на магии Яраати. Быть может, раньше я бы и смогла его взломать, но с тех пор я потратила слишком много магии, хотя меня тут удерживает нечто более сильное, чем магия, — я хотела спросить, что именно, но Шадари продолжила: — Эта клетка создана специально для меня, сделанная, чтобы навсегда запереть меня и мою магию. А зачем тебя сюда принесли. Вопрос интересный. Проход открыл смертный, служащий Яраати. Придется ждать его.
— Не понимаю, — пробормотала я. — Голова идет кругом. Зачем Яраати это? Она ведь богиня!
— Даже боги не всесильны, — проговорила Шадари и вновь посмотрела мне за спину, на колодец. — Яраати моя младшая сестричка. Нас было шестеро у родителей: четыре брата и две сестры. Яраати росла в любви и ласке, она с детства отличалась невероятной красотой. Я же никогда не могла похвастаться выдающейся внешностью, да и не нужно мне это было: все свободное время я проводила в святилище, наблюдая за людьми и помогая им в силу своих возможностей. Яраати росла и, когда мы уже достаточно выросли, решили создать свой собственный мир, у каждого были свои способности, которые мы вкладывали в создание. Только вместе мы могли сохранять баланс. Братья нас любили и оберегали. Яраати наполняла мир красотой — безжизненной, но восхитительной. Я же своей магией наполняла созданные ей вещи живительной энергией, эмоциями, иногда недостатками, чтобы они имели индивидуальность, отличались от всех. Так наш мир становился более разнообразным. Яраати хотела видеть мир идеальным. В её понимании он должен был быть одинаковым: если растения — то несколько самых красивых видов, больше не надо; если животные — то самые сильные особи, пригодные к выживанию; если люди — то без чувств и эмоций, строго придерживающихся доводов разума. Я любила свою сестру, даже не смотря на то, что мы иногда ссорились, но я не могла с ней согласиться.
Шадари замолчала, а потом посмотрела на меня, слегка улыбнувшись.
— А однажды я влюбилась. Влюбилась в такого же благородного мужчину, как ты. Он был совершенно необыкновенным! И он был... человеком. — Улыбка на губах Шадари померкла. — Богам нельзя так сильно влюбляться в смертных, нельзя хотеть провести с ними всю жизнь... смертную жизнь. Но я захотела, я позволила себе эту слабость.
Я завороженно смотрела на богиню, чувствуя её боль настолько
— Я влюбилась, — вновь улыбнулась Шадари, и в призрачных глазах, казалось, затаились капельки слез. — И он был по-настоящему самым потрясающим из мужчин. Дармар — молодой амит, который ответил мне взаимностью, который сделал меня своей фасхаати. Знаешь, кто такие фасхаати, Лиля? — спросила богиня, посмотрев на меня.
Я вовсе не удивилась, что она знает мое имя. Она ведь сказала, что ждала меня. Я сжала кулаки, опустив голову.
— Рабыня, — пробормотала я. — Рабыня.
— Рабыня? — возмутилась Шадари и подлетела ко мне. Её лицо оказалось напротив моего. — Вовсе нет! Фасхаати — это возлюбленная, единственная, той, кому отдают сердца. Та, на ком женятся, ради которой распускают гарем, от которой ждут наследников. Вот, кто такая фасхаати. Лиля, знаешь ли ты, что если любимый мужчина предлагает тебе подобное, то отказаться невозможно?
По моим щекам заструились слезы, я прикусила губу, чтобы не расплакаться и не испортить историю. Шадари отвела взор и вернулась на свое место. Некоторое время она молчала, после чего продолжила:
— Я согласилась. Отказалась от бессмертия. Братья были против, но но они помогли мне и нашли выход. Создали артефакт, назвав его Сердце пустыни, чтобы в нем смогла храниться моя бессмертная сила. Артефакт спрятали в пустыне, здесь, в этом храме. Прожив смертную жизнь с Дармаром, я бы смогла вернуться к братьям и сестрам. Так задумывалось. Но Яраати... — Шадари вздохнула и сжала кулаки. — Она предала меня и попыталась уничтожить артефакт в пустыне. Она хотела избавиться от меня. Это случилось на нашей с Дармаром свадьбе. Я почувствовала нестерпимую боль и бросилась в пустыню, сюда. Дармар отправился за мной. Но здесь нас ждала погибель: я была уже смертной, а Дармар не выстоял против богини. Вот только уничтожить артефакт Яраати так и не смогла. Но она нашла решение: из этого храма создала мне тюрьму, а храмовникам, которые подоспели в главный холл, сказала, что я убила Дармара. Они не знали, что я богиня. Пока я оплакивала смерть Дармара, они всадили несколько кинжалов мне в грудь. Убили мою смертную оболочку.
— Почему ты не сказала им после, что ты — богиня и что Яраати все подстроила? — спросила пересохшими губами.
— Несколько дней я блуждала в темноте, а потом мой дух обрел место здесь — в месте моей погибели. Храмовников уже не было, да и судя по всему прошел ни один десяток лет. Все было заброшено. Лиля, — богиня уменьшилась в размерах и присела рядом со мной, положив свои призрачные ладони поверх моих. — Это я призвала тебя. Подожди-подожди, не гневись раньше времени. Я не могу выходить отсюда, но все же за несколько тысяч лет я смогла собрать свою магию по крупицам, призывая её к себе, и узнать много информации из внешнего мира. Например, я узнала, что после моей смерти фасхаати перестали брать в жены, боясь, что потеряют голову так же как Дармар, который получил удар от возлюбленной. И между тем я узнала более ужасную информацию от самой Яраати, которая время от времени любит приходить сюда, глумиться надо мной и рассказывать о своих планах.
— Она действительно ужасна, — пробормотала я, еле сдерживая слезы, настолько прониклась теплотой к печальной истории Шадари и Дармара. — Яраати не заслуживает того, чтобы быть богиней. В её душе слишком много черноты.
— Однако она моя сестра, — проговорила Шадари. — Я люблю её. Или любила. Это сложно. Но сейчас не об этом. Братья все это время пытались найти меня, хоть какие-то упоминания обо мне, но те храмовники были уверены, что нанесли удар убийце амита, рассказали об этом людям, а когда узнали о подлинной истории — дали обет молчания, не желая пошатнуть веру людей в богов, ведь если боги убивают друг друга — кто им будет молиться? Эти храмовники заперлись в цитадели и решили, что искупят свою вину помощью нуждающимся. Насколько я знаю, ты была в этой цитадели, тайны в которой переходят из уст в уста хранителей, нигде не записываясь.