Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов
Шрифт:
А то надоело вампирским всем мыться. Мало ли что туда добавляют.
– Да, конечно, могу проводить и подсказать, если что, – Кейт усаживается на стул передо мной и, улыбаясь, мечтательно вздыхает.
Не знала бы, что она о лопате и подкопе мечтает, решила бы, девушка витает в романтических грёзах. Впрочем, может, этот Огнад редкий красавчик, и мечты действительно не о лопате.
***
В компании Кейт получение денег и покупки проходят без приключений и быстро (а попробуйте
В обмен на увесистый посох с резными узорами я вручаю Кейт не только лопату, но и книгу по постройке тоннелей с инструкциями по их укреплению – пусть хоть кому-то будет полезно.
– Спасибо! – Кейт бросается на меня с обнимашками. – Спасибо-спасибо, ты настоящий некромант, я тебя обязательно приглашу! Даже копать приглашу!
Как мало некоторым нужно для счастья.
Радостная, она чуть не врезается в приоткрытую створку двери, в последний момент изменяет траекторию и выскакивает в проём.
Выглядываю: удаляющаяся вприпрыжку Кейт потрясает лопатой над головой.
Чем бы дитя ни тешилось…
Закрываю дверь и разворачиваюсь.
Нахохлившийся Марк Аврелий сидит возле организованной у письменного стола норки из книг Дабиуса и укоризненно смотрит на меня. Лишила я его крыши.
– Прости, но ей нужнее, – поясняю я и прикидываю, чем бы прикрыть домик, набитый раздёрганными перьями, лепестками, носками и красными кружевами трусиков. – А крышу мы тебе вернём обязательно. Без крыши никак.
Эта фраза напоминает о семье.
Их считают сумасшедшими, а ведь их просто украли, обманули и лишили памяти о сделанном выборе. Если бы хотя бы памяти не лишали, они понимали бы ситуацию лучше, не сомневались бы в себе, вели себя осторожнее. И как-то почти стыдно, что я здесь развлекаюсь.
Но когда освою магию и смогу перемещаться между мирами, обязательно вернусь и всё расскажу – пусть знают, что они абсолютно нормальные. Просто волшебники. И мама – менталист, слышит она не голоса шизофрении, а реальные мысли людей.
И псих диспансер может идти лесом.
Решившись, вытаскиваю из-под кровати каким-то чудом открытую Марком Аврелием коробку с подарком Шаантарэна и пристраиваю крышку-сердечко на книжную норку.
– Крыша на месте. У нас у всех.
И словно сама Вселенная противится этому утверждению: краем глаза замечаю рыжий росчерк беличьего хвоста возле кровати Ники, в то время как мой Марк Аврелий обнюхивает новую крышу.
Оглядываюсь: в том месте никаких белок нет.
Это уже в самом деле подозрительно. Может, кто-то шутит? Иллюзию наводит, чтобы меня попугать? Этакая проверка на прочность для иномирянки?
***
Стук в дверь застаёт меня на выходе из ванной. Я вся в клубах пара, с полотенцем на голове, распаренная и довольная.
Стук деликатный, но настойчивый.
Опять цветы или иные подарки?
Тук-тук. Тук-тук…
Плотнее запахнув халат, поправляю чалму из полотенца, бросаю взгляд на приставленный возле двери посох и взмахом руки открываю дверь.
– Не понимаю, – вздыхаю я, глядя в чёрные глаза Санаду, – вы настолько не хотите, чтобы я вас домогалась, что не можете не зайти?
– У вас, как и у большинства девушек, все мысли о замужестве, – патетично вздыхает Санаду и шагает в комнату. А так как я стою напротив двери и не думаю отходить, он оказывается прямо передо мной, практически нависает, так что даже ощущается его приятный травяной аромат с нотками можжевельника и кофе. – Если вы не заметили, то в этот раз я без цветов.
Видимо, из-за близости тон получается ниже, чем до этого, и кажется более интимным.
Отступив, демонстративно оглядываю Санаду с головы до чистых ботинок:
– И даже стоите ровно. И выглядите прилично. Прогресс, однако. Хотя без цветов – это вы зря, могли бы и компенсировать мне прошлые переживания.
Похмельным Санаду не выглядит, наоборот – сама бодрость. Мертвенно бледная, что немного непривычно, но бодрость.
– Вы переживали? – Санаду, закрывая дверь, тоже немного отступает, разрывая между нами дистанцию.
– Да, моя тонкая душевная организация плохо переносит пьяных преподавателей в моей комнате.
– Кхм! – Санаду опускает взгляд на мои босые ноги и засовывает руки в карманы. – Собственно, об этом я и хотел поговорить?
– Да неужели? – складываю руки на груди.
– О, вот не надо таких язвительных интонаций, – кривится Санаду. – Я вам не муж, чтобы осуждать моё поведение вне рабочего времени.
– Честное слово, вам надо жениться.
Санаду удивлённо вскидывает голову, приходится пояснить:
– Вы постоянно говорите о семейных отношениях. У вас это какая-то идея фикс. Сходите с кем-нибудь на свидание, что ли.
Он пронзительно смотрит на меня, грудная клетка то и дело вздымается, словно Санаду готовится к отповеди. Но отповедь не наступает. Что-то меняется в его взгляде, затухает, и я вспоминаю: невеста его среди преступников, там всё сложно.
Вот банан! Не люблю по слишком личному прохаживаться, границы быть должны.
– Ладно, извините, – потираю лоб и снова складываю руки на груди. – Ваша личная жизнь меня не касается. Впрочем, как и вас моя, давайте оставим эту тему.
– Это профдеформация, – Санаду покачивается с носка на пятку. – Мне приходится общаться со студентами в самый возвышенно-романтический период их жизни. В процесс обучения входит погружение в мысли, я вынужден постоянно контактировать со всей этой любовной одержимостью. Поэтому рефлекс: если передо мной юная девушка или юноша – значит, все их мысли крутятся вокруг любви и отношений. А ваши мысли и чувства я не знаю. Даже не догадываюсь.