Попаданка с квартирой приключений не ищет
Шрифт:
Я женщина не то чтобы очень корпулентная, но килограмм семьдесят с лишним есть. Меня, пыхтя, выковыривают из кресла, подхватывают под мышки.
— Боря, бери за ноги. Понесли, — командует фельдшеру Боре доктор.
Сгружают на кровать в моей спальне. Опять нашатырь. Опять его запах иглами впивается в мозг. Я вяло отмахиваюсь. «Да что ж за издевательство, снова мне эту термоядерную дрянь суют!»
— Темновато, Боря, открой шторы.
И тут до меня доходит, что отдернут шторы, а за окном такое… В той комнате сквозь тюлевые
— Нет, нет, нет. Не надо шторы! Лучше свет включите! Я не выношу дневной свет.
— М-мм… Но в соседней комнате шторы раскрыты, и там яркий дневной свет, — вновь раздражается доктор.
— Но там южный, а здесь северный. Терпеть не могу северный. Мрачно. Очень.
На врача боюсь смотреть, могу себе представить, что он обо мне думает.
— Так, ладно. Боря, включи свет. Женщина, лежите спокойно. Мы сделаем кардиограмму.
Опять «женщина». Да что б вам, невежи!
Действительно, сделали кардиограмму, еще раз измерили артериальное давление, потыкали фонендоскопом, и укол какой-то приладили. Больно!
А я вспомнила! Все!
Вот мужик израненный, истекающий кровью, под дверью. Вся его спина будто чем-то острым часто посечена. Выдранная клочками, намокшая от крови одежда.
Вот я, отдуваясь и шипя ругательства себе под нос, рассуждаю вслух, что надо бы его оставить на площадке, но все равно затаскиваю в квартиру. Крови я не боюсь, разве что боюсь испачкаться: не отстираешься потом. Я даже помню свои неожиданные афилантропные* сентенции.
(* афилантропия, мизантропия — человеконенавистничество)
Вот я вызываю скорую. На нервах не сразу соображаю, что нужны данные мужика. Меня торопят, спрашивают адрес. Все это время я смотрю на него, не подающего признаков жизни.
А потом этот самый мужик покрывается дымкой, и вот вместо человека на полу прихожей лежит такой же израненный здоровенный кот. Здесь и наступила темнота. Мое сознание сделало ручкой, а дальше: нашатырь, врач скорой помощи, и еще кот на диване.
Надо как-то спасать ситуацию. Скорую вызывала раненому мужчине, а тут кот, и я без сознания. На самом деле кот?! Или это массовые глюки?
— Простите, что побеспокоила вас напрасно! Нашла у дверей израненное животное. Так много крови! Так много крови! — запричитала я, стараясь истерить натурально, что в сложившихся обстоятельствах, в общем, было нетрудно. — Растерялась, как-то не подумала хорошенько, вызвала скорую.
— Дамочка, хорошо, что у вас самой на нервной почве случился скачок давления… ой, то есть нехорошо, конечно, но вызов ложным уже нельзя считать, иначе пришлось бы оформить штраф. И вызов в полицию я отменил. Вы же сообщили, что у вас раненый мужчина.
Отметила про себя, что уже «дамочка» — все-таки не «женщина». Однако мне
— Что же делать? Вы котику поможете?
— Везите кота к ветеринару. Я животных люблю, но не знаю, что с котами делают, уж извините. Вам самой полежать нужно, а не метаться, зовите родственников.
— Я одна, родственники далеко.
От бессилия на глаза набежали слезы. Не то чтобы себя или кота враз жалко стало, просто тело ощущалось, как без костей — слабость тотальная.
Доктор посмотрел на меня, что-то для себя решил, покопался в телефоне и начал писать на обратной стороне бланка счета за коммуналку, что лежал на тумбочке рядом с кроватью.
— Вот номера ветслужбы. Оказывается, у нас в городе целых три клиники для животных. Полежите хотя бы полчаса, потом звоните.
— Спасибо вам огромное!
На большее рассчитывать я не могла, если сам не впрягся, просить бесполезно.
— Я полежу, а вы дверь за собой захлопните, пожалуйста.
С трудом махнула рукой им вслед. Пусть уходят. Полежу и как-нибудь доползу до «кота: телефон-то остался в той комнате рядом с диваном.
Кстати, все же было искушение у бригады Скорой спросить, что они видят за окном, только, боюсь, тогда они вызвали бы бригаду из психушки. Для меня?.. Или для всех нас? Не заметили, и хорошо. Это на кухне у меня голые окна, а в комнатах улицу скрывают тюль и плотные шторы. Да и с чего им в окна смотреть? Чай, не покупатели недвижимости.
И, кстати. Я как-то не подумала. Может, надо было признаться и избавиться от кота? А то какая-то непонятная отвага. Вдруг этот кот-не кот опасен?
Подпихнув под спину вторую подушку, полулежа затихла, рассматривая потолок.
Сегодня третий день, как я … Даже не знаю, каким словом обозвать эту ситуацию. Очутилась? Осознала? Что осознала? Ничего я не осознала до сих пор. Понятия не имею, что происходит. По-честному и проще: обнаружила у себя за окном то, чего там быть не должно. Вот.
Три дня назад было утро понедельника. И да, Утро добрым бывает. Даже если это понедельник. Вообще мне глубоко безразлично, какой день недели, так как на работу просыпаться по будильнику не надо — я давно на пенсии. И утро доброе, потому что я выспалась и вполне себе бодра, что бывает не каждый день.
Возраст шестьдесят с хвостиком к кому-то бывает милосерден, только не ко мне. Анамнез таков, что проще обозначить относительно здоровые части организма, так как их существенно меньше.
Кофе теперь пью только раз в день, сразу после сна, да и тот жиденький, в гомеопатических дозах, лишь бы вкус почувствовать. За ним и пришла на кухню.
Поставила чайник на газ. Ждала, когда закипит, думала о своем.
Я не страдаю от одиночества, но стала — как бы это точнее назвать — пассивной что ли. Просто мне больше нечего делать.