Попаданка в академии драконов 2
Шрифт:
— Ыыы… уу… — гудят зомби, старательно переставляя ноги.
В полумраке аллеи кто-то взвизгивает, и Огнад бросается на звук:
— Спокойно! Спокойно, они безобидные!.. А, это вы, Алика, какая непростительная пугливость для некроманта. Зачёт будете сдавать на кладбище.
Постанывая и подвывая, позвякивая инструментами, зомби уходят в изрезанную светом фонарей тьму и сворачивают в сторону больничного корпуса.
Похоже, мисс Клэренс ждёт весёлая ночь. И, кажется, я догадываюсь, почему она долго
— Продолжим путь? — тихо предлагает охранник.
Кивнув, разворачиваюсь к общежитию.
Когда дохожу до крыльца, в тишине ночи раздаются первые робкие переливы скрипки. За ней подтягивается рояль. В плавную мелодию включается труба. Я застываю, прислушиваясь. Музыка выходит стройная, а скоро к ней присоединяется сильный мужской голос. Всех слов отсюда не разобрать, только некоторые: «любовь», «прекрасная», «очи», «сердце», «люблю», «мука».
— Здесь принято серенады петь? — оглядываю своих шкафоподобных охранников.
— Да.
— Какое же ухаживание без серенады? А в вашем мире разве не так?
— Нет, теперь нет. — Вглядываюсь в темноту, хотя отсюда точно не разглядеть, как Огнад распевает под окном мисс Клэренс.
— А этот некромант дотошный: где-то откопал целый оркестр, сработал его, — продолжает разговорчивый охранник. — Надеюсь, его женщина оценит.
Второй охранник строго на него взглядывает, и тот, приняв отрешённый вид, отворяет передо мной дверь в общежитие.
В первый миг комната кажется пустой, но когда закрываю дверь, от секретеров доносится звук глухого удара. Ника, растрёпанная и покрасневшая, вылезает из-под своего секретера, потирая ушибленную макушку.
— Что случилось?
Ника растерянно взмахивает рукой. Я оглядываю выставленные на середину комнаты стулья, её вывернутую сумку.
— Перья, — выдыхает Ника.
— Какие? — не сразу понимаю я.
— Перьев нигде нет. Мне надо письменную работу делать, а они все пропали. Вообще все. Осталось только то, что было в сумке, но я его сломала.
— Возьми моё.
— Твоего тоже нет.
— Странно. — Зевнув, открываю сумку: Пушинка мирно сопит на моей форме.
Вот бы так же завалиться спать, но меня, в отличие от этой любительницы принцев, никто в постельку не переложит и все дела за меня не сделает.
— Может, их твоя Пушинка съела? — Ника приглаживает волосы.
— Она питается магией.
— Но куда, скажи мне, куда в закрытой комнате могли деться пять перьев? — Поднявшись, она одёргивает подол. — Два из них были из сувенирной лавки Вортреда, напоминание о доме, я ими даже не писала, просто любовалась.
Просто любовалась… Элоранарр тоже любовался перьями, у него их целая коллекция. Стал бы принц воровать перья у студенток? И ладно бы Никины, сувенирные, моё-то простое. Они ему явно ни к чему.
— Мм: может, они потерялись при ремонте? —
— Я их лично вставляла в стаканчик на секретере, когда раскладывала вещи. — Ника тяжко вздыхает. — Ладно, позитивное мышление, нам нужно позитивное мышление. Чай будешь?
— С удовольствием. — Снова зеваю. — Сейчас только Пушинку уложу.
Из алькова я возвращаюсь, зевая ещё больше. Стулья уже стоят по местам. Сквозь приоткрытое окно вливается вечерняя прохлада и сладкая мелодия из звуков музыкальных инструментов и сильного голоса.
Ника томно вздыхает над чашкой.
— Не переживай, — поглаживаю её по руке. — Попросишь родителей, они пришлют новые перья.
— На каждый партию перьев делают новый дизайн, не уверена, что подобные моим остались. К тому же… с нынешними проблемами с зомби и таможней я вряд ли дождусь посылки… Может, Пушинка перьями поиграла, загнала их в какой-нибудь уголок?
— А магией это можно проверить?
— Я поискала, но не нашла. Возможно, охранные чары комнаты мешают. — Ника обращает взгляд на окно. — Хорошо поёт. Только странно, что не у женского общежития.
— У больничного корпуса.
Ника вскидывает брови и многозначительно тянет:
— Аа. Огнад, значит. Удивительно, как он с живыми, да ещё целым оркестром, сработался, — она отпивает чай.
— У него зомби оркестр.
Поперхнувшись, закашлявшись, Ника поднимает на меня увлажнившиеся глаза:
— Что?
— У него оркестр из зомби. Сама видела, как они туда шли.
Фыркнув, Ника разражается хохотом.
— А что такого? — интересуюсь я, но веселье Ники такое заразительное, что сама начинаю посмеиваться.
— Мощно. И очень в некромантском духе, — смеётся Ника. — Заявиться к целительнице с оркестром мертвяков.
И в самом деле забавно.
Из моего алькова выкатывается Пушинка и сердито восклицает:
— Финь! Финь-финь! Финь! — Тряхнув кулачками, она зевает и обиженно добавляет:
— Финь!
— Кажется, нас отправляют спать, — предполагает Ника.
— Или просят вести себя тише.
Зевнув, Пушинка укатывается в альков. Едва сдерживая смех, Ника сочувствует:
— Строгая она у тебя.
— И принцев любит.
— В смысле?
Помедлив, жалуюсь Нике на мелкую мохнатую любительницу потискать симпатичных императорских драконов. На что Ника разводит руками:
— Её можно понять: наследник хорош.
— Да, что есть, то есть, — вздыхаю я, и по спине пробегает холодок.
— Он тебе не нравится?
Можно сказать «нет» и закончить разговор, но я обхватываю тёплую чашку ладонями и, глядя на блеклое отражение в тёмной воде, признаюсь:
— Нравится.
— Ты ему, судя по метке и охране из императорских гвардейцев, тоже далеко небезразлична. Так в чём проблема?