Попаданка в академии драконов 2
Шрифт:
Я же задумываюсь о ненормальной для этого мира привычке воспринимать всех как равных. Здесь такой подход, к сожалению, неприемлем.
Пушинка вздыхает на ухо. Поглаживая её, решаю отбросить бессмысленные раздумья и заняться уроками, ведь помимо них надо успеть прочитать книгу о Видящих.
До книги о Видящих я добираюсь только на следующий день после обеда. И то лишь потому, что игнорирую приказ Элоранарра явиться к нему в кабинет.
Спровадив Нику, хваставшую тем, как все восхищались ногтями, на второе сегодня занятие менталистикой, завариваю чай. Наставник
Оглядываю сверкающие ногти: в теории это привлекающий манёвр. И плохо себе представляю боевого мага, которого при нападении отвлекли бы такие глупости. Валариону они точно не мешали меня атаковать.
Грея ладони о чашку, сажусь за секретер, рассеянно поглаживаю спящую на полочке Пушинку. Она потягивается. Зевает. Сейчас она внешне похожа на горностая.
Тоже зевнув, открываю книгу о величайшей потере века.
Как часто бывает в земных научно-популярных книгах, в этой тоже очень долгое вступление. Автор велеречиво сообщает, что на исследование его подвигла печальная участь рода Видящих Нрадис, к которому принадлежала его любимая покойная тётушка, к счастью, не дожившая до Ночи слепоты.
— А ты нехорошая девочка, Лера, — шепчет на ухо Элоранарр. Его руки опускаются на стол рядом с моими локтями, вновь замыкая в неразрываемый круг. — Даже, я бы сказал, плохая.
Глава 25
— Почему плохая? — голос звучит на удивление ровно, хотя внутри всё трясётся, а сердце в висках стучит так громко, что шипение Пушинки едва слышу.
— Потому что только плохие девочки не приходят в кабинет ректора на заранее назначенную встречу.
— Я забыла.
— Полчаса назад браслет оповестил тебя о визите ко мне.
— Вылетело из головы. — От его жаркой близости неуютно, ползут мурашки, но стараюсь вести себя так, словно это не пугает и не смущает. — Девичья память.
— Ах, вот как. — Элоранарр цокает языком. От этих звуков у меня волосы встают дыбом. Он шумно втягивает воздух у моей шеи, скользит по ней носом до самого уха. — Значит, ты всё очень быстро забываешь, да?
Я скорее предчувствую, чем ощущаю, как его руки опускаются на мои бёдра, и успеваю выскользнуть из приоткрывшегося капкана. Плечо продавливает весом Пушинки. Обвив мою шею, она оскаливается.
Элоранарр склоняет голову набок:
— Так-то вы соректора с проверкой принимаете, нехорошие девочки… А если я разозлюсь?
— А если я разозлюсь?
— Мне уже так страшно, — он надвигается, вынуждая отступать до стола в эркере, — что хочется попробовать твой гнев на вкус.
Вокруг его расширившихся зрачков полыхают радужки.
Следя за ним, шарю рукой за спиной. Пальцы натыкаются на ручку чайника. Неужели и этого принца придётся огреть? Нервный хохот переполняет грудь. Вся сотрясаясь, смеюсь, представляя, как очередной дракон огребает от меня чайником. Причём нынешний золотой чайник тяжелее предыдущего раза
— Что? — Элоранарр хмуро разглядывает меня. — Что смешного?
— Ты… с этими своими приставаниями, — крепко сжимая чайник, как можно веселее уверяю я. — Смешно же.
— Смешно? — Его ноздри раздуваются, в глазах полыхает расплавленное золото. — Что в моём поведении смешного?
— Взрослый дракон, девиц полон дом, а ведёшь себя, как мальчишка, пугаешь, на слове поймать пытаешься, полапать… — Качаю головой. — Ещё за косичку меня подёргай.
На скулах над вздувающимися желваками проступают красные пятна. Руки старшего сжимаются в кулаки, воздух вокруг него закипает. Самолюбие у него, похоже, нежное…
Пушинка, вздыбив шерсть, вцепившись в меня коготками, следит за ним, а я… я усмехаюсь, изображая, что меня забавляет даже его гнев: вроде мужчины не выносят, когда их за ухаживания поднимаю на смех.
ХЛОП! Элоранарр исчезает из комнаты. Облегчённо выдыхаю. Не знаю, чего он хотел, но, надеюсь, это последняя наша встреча наедине.
Что самое противное: он соректор, а комната защищена его родовой магией, так что он, наверное, может появиться здесь в любой момент.
Угораздило же связаться с драконищами!
Ссадив Пушинку на стол и пройдясь по комнате, хватаюсь за чай.
Не нравится мне внимание Элоранарра. Что с ним? Неужели ему плевать на отношение ко мне Арендара? Или это проверка на вшивость: вдруг куплюсь на ухаживания и продемонстрирую корыстную натуру?
Не знаю, просто не знаю. Но оставаться здесь, где обиженный Элоранарр вновь может меня отыскать, глупо.
Пушинка сама забирается в раскрытую мной сумку, сворачивается калачиком. Похоже, её появление Элоранарра взволновало не так сильно, как меня. Зажав книгу о Видящих под мышкой, я покидаю небезопасную теперь комнату и лишь в коридоре понимаю, что не знаю, куда пойти.
Для чтения в конце концов выбираю самое естественное место из имеющихся в академии: библиотеку. Если Элоранарр захочет пообщаться, ему и студенты с миссис Бобине не помеха, но мне в тишине среди книг спокойнее.
Если бы ещё «Величайшую потерю века» написали более живым языком, проведённое за чтением время можно было бы счесть приятным.
После долгого вступления о любимой тётушке и ещё более долгого и нездорово кровавого описания геноцида Видящих автор переходит к рассказу о сами магах и их жизни. Читая о Видящих, я удивляюсь одному: почему их не уничтожили раньше, ведь волшебники этого типа обладают просто невероятной способностью.
Видящие зрят в суть магии, саму её структуру: заклинания очарования, плетения защитных и обманных чар. Всё. С первых проявлений своей магии они попадали под опеку правящих семей, давали клятвы на крови не раскрывать посторонним то, что видят, ведь по их описаниям можно преодолеть почти любую магическую защиту. Они могли указать слабое место щита, чтобы сокрушить его одним ударом, они видели под иллюзиями правду. Эти маги могли бы править миром, если бы их, едва только станет известно о даре, не связывали всевозможными ограничениями.