Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор - 2
Шрифт:
— Должно быть, ты так приглянулась артефакту, что он решил слиться с тобой, стать единым целым! Такое иногда бывает, но чтобы так быстро… Ух, я просто поражён! Ты идёшь вперёд семимильными шагами! А ведь в самом начале ползла, как улитка. Вот что творит вера в себя!
Казалось, это происходит не со мной. Но сейчас некогда было думать над словами тиина, я торопливо вытерла испачканные руки о платье.
— Мы ещё не закончили, Пискун!
Мне кажется, я помнила оказание первой помощи при ранении лёгкого ещё с уроков ОБЖ, а в университете мы отрабатывали навыки, которые могли
В это время преподаватель по реаниматологии ходил кругами и орал: “Пошёл на пересдачу!”. “Суй глубже! Дави сильнее!”. “Васенька, между прочим, денег стоит! Сломаешь — продам твою почку”. “Куда ты ему воздух в желудок вдуваешь, Орлова?! Он от такой помощи только пукать будет!”
Орлова, кстати, это моя фамилия. Я ей гордилась и не меняла после двух замужеств. Но делать дыхание изо рта в рот я таки научилась и на зачёте спасла порядком потрёпанного Ваську.
Сейчас я опасалась осложнений у Норвина. При таких ранах с каждым вдохом воздух через рану засасывается в плевральную полость, там же скапливается кровь — они сдавливают лёгкое, и то не может нормально расправиться. При этом умереть можно не только от нехватки кислорода, но и от остановки сердца. Возможно, Норвин потерял сознание как раз из-за этого или из-за болевого шока.
Я метнулась за чемоданчиком.
Быстрее! Быстрее же!
Каждая секунда промедления подобна смерти. Паники не было, мозг прояснился, даже показалось, что я стала двигаться быстрее. Раз, два, три — и я снова сижу возле мужа, держа в руках флакон.
Несколько капель под язык — так быстрее подействует. Лекарства в обоих мирах работают по схожему принципу: под языком богатая сосудистая сеть, вещество всасывается сразу в кровь, минуя желудок. То что надо!
Я избавилась от остатков рубашки, проверила пульс — слабый, дыхание поверхностное.
Рана была со стороны левого лёгкого, рядом с сердцем. Как я и боялась, кровь и воздух скопились под плеврой, надо срочно их вывести! Если бы у меня были нужные инструменты, я могла бы попытаться. Однажды на летней практике я делала такую манипуляцию в отделении хирургии.
А может…
В голове будто вспыхнула лампочка. Точно! Стоит попробовать, всё равно выхода нет.
Я снова накрыла рану ладонями.
— Ты что делаешь, Эл? Ты применяешь бытовую магию?
— Я тут вспомнила, как ты учил меня чистить платье от крови. Здесь принцип похожий.
Я не знала, получится ли. Но местные боги были милосердны к Норвину, потому что через некоторое время я ощутила, как к моим ладоням стали притягиваться густые бордовые капли. Я стряхивала их на пол и пыталась снова. До тех пор, пока магическое зрение не показало — плевральная полость свободна, и сдавление лёгкому не грозит.
Маги, как и медики, должны быть изобретательны. В университете у нас ценилась не тупая зубрёжка, а развитие клинического мышления и умение искать информацию, импровизировать.
Снова
Дальше — ревизия раны. Края ровные, такое чувство, что её нанесли холодным оружием.
— Эл, как дела? — спросил Пискун, и голос малыша был тревожным. — Он выживет?
— Куда он денется? Ему ещё объясняться.
На самом деле за саркастическим тоном я пыталась скрыть тревогу и страх. О том, что Норвин может не выжить, думать не хотелось.
Закончив с осмотром, я взялась за иголки с нитками. Ювелир постарался на славу, а ниций ничуть не уступал медицинской стали. Повезло, что мой новый дар заставил сплавиться сосуды, и ткань лёгкого в этом месте сократилась, но я всё равно наложила пару страхующих швов.
Помнится, на кафедре хирургии у нас было соревнование по различным видам хирургических швов и вязанию узлов на скорость. От тренировок у меня на пальцах появились мозоли, но я очень старалась и “вязала” ночами в общежитии, ведь победитель получал зачёт автоматом. Преподаватель тогда пополам сгибался от смеха, видя наши старания и алчное желание заработать халявную пятёрку. Жаль, победу из-под носа увёл одногруппник, но опыт я приобрела хороший, как и память тела.
Когда был наложен последний шов, я аккуратно посадила Норвина, приперев его спиной к стене. Показалось, что он задышал чаще, а веки дрогнули.
— Потерпи, голубчик… вот так…
Забинтовала грудь и, натужно кряхтя, переложила на диван. Он был жутко тяжёлым и большим, а я слабой, уставшей и пустой, как дырявое ведро. Некоторое время я глядела на бледное мужественное лицо, заострившиеся скулы, закрытые веки. Потом осторожно погладила щёку тыльной стороной ладони.
Он меня спас, защитил, и я отплачу тем же, не отдам в лапы смерти. Я выиграла битву, но война ещё не окончена. Самое тяжёлое впереди.
— Всё будет хорошо, Норвин, — прошептала я, убирая со лба налипшие пряди. — Я останусь с тобой.
После тяжело опустилась на пол и упёрлась лбом в диван. Пискун, издав хлопок, принял привычный облик. Прискакал ко мне на колени, заглядывая в лицо перепуганными глазками.
— Всё будет хорошо, не надо на меня так смотреть, — утешила я его, а потом почесала брюшко. — Мне не нравится то, что происходит. Вот совсем не нравится. Во что он вляпался?
— Я бы тоже хотел это знать.
— А что там случилось с браслетом? — спросила, еле ворочая языком. Взгляд упал на правое запястье, на котором не было заметно ни малейшего следа украшения.
— Надо ещё в книге почитать о том, какие возможности даёт слияние артефакта с телом. Я в этом не силён.
У тиина тоже слипались глаза, поэтому самое лучшее решение сейчас — восстановить силы, а с учебниками успеется.
За окном давно стемнело. Всё вокруг погрузилось в тишину, но сегодня эта тишина казалась мрачной и зловещей. Я накрыла Норвина покрывалом, а кресло придвинула вплотную к дивану. Если первые пять минут я мужественно сражалась со сном, то после уже клевала носом. Пришлось выпить бодрящую микстуру, которая, кажется, совсем не помогала.