Попаданка в книгу. Оставьте злодея в покое!
Шрифт:
— Скажи, как звали мою мать? — внезапно спросил Алексин.
— А?!
— Никто не помнит… сомневаюсь, что даже отец, который якобы был в нее влюблен, правильно назовет теперь ее имя.
— А при чем тут это?
— Я тоже не помню. Она была принцессой из маленького королевства на острове, вышла замуж по любви, родила меня, выпила отравленное вино в кубке на каком-то банкете и исчезла без следа. Ни записей, ни портрета, ни имени.
— А какая связь?!
— Подумай. И поймешь. Я не могу сказать, забыла?
—
— У нее было имя. И брат. Но…
— Ф-фуф, как все сложно. Мне себя очень жалко, согласна. Но ты-то тут при чем?! Особенно если всех победил?
— Господи, в кого же ты такая тупая, любовь моя?! — рявкнул вдруг Алексин и горько рассмеялся. — Я победил! И понял, что мне ни на хрен твой листовой-зеленый не нужна эта победа без тебя! У меня было все! А ты исчезла, как моя мать, словно второстепенная героиня из плохой сказки, про которую все забыли через три страницы. Все, кроме меня!
Ой.
Так, погодите, это надо обдумать. Только вот знакомая боль в висках как-то мешает.
— Ты хотел меня вернуть?.. — отчего-то шепотом переспросила я. Ответ лежал на поверхности, я его прекрасно видела, могла прочесть хоть по буквам, хоть по слогам, хоть задом наперед. Другое дело, что никак не могла поверить в то, что находится под самым моим носом. — Зачем?
— Затем, что ты дура иномирная! — рявкнул совершенно выведенный из себя Лекс. — Без которой я не то что жить, я дышать нормально не могу! А вот теперь лежи и мучайся. Сама виновата, больше обезболивать не буду. Может, и глупые вопросы закончатся! Знал же, знал, что так будет… тьфу!
И вопреки собственным словам сграбастал меня в охапку, по очереди поцеловал в ноющие виски, снимая боль. Прикрыл мне глаза теплой ладонью.
— Спи, ежик. Я не прошу мне верить, я не прошу меня любить. Просто. Выживи.
Глава 42
Проснулась я чуть ли не с первыми лучами солнца. На периферии слуха кукарекал наш специалист по нежити и проклятиям, но на этот раз он предусмотрительно «восхвалял солнце и новый день» где-то подальше от поместья. Даже Алексина не разбудил: муж мирно сопел сбоку, отдав мне на растерзание руку.
Голова не болела. В ушах не позванивало. Мысли были на редкость четкими и ясными. Четко и ясно прыгали в голове, орали на разные голоса и пинали череп изнутри.
Это чего он вчера такого наболтал?!
Или не наболтал? Нет, мне точно не приснилось. Но если с попаданием в дурацкую книжку я кое-как смирилась, хотя мозг временами так и норовил взорваться от желания просто тупо орать в небо на одной ноте, то вот эти фантастические сложности с прыжками во времени… рехнуться можно!
Я осторожно сползла с плеча мужа и устроилась на подушках чуть поодаль, рассматривая его близко и подробно, словно видела впервые.
Черные
С трудом удержалась от желания потрогать пальцем кончик носа, а потом провести по губам. Это его наверняка разбудит. А мне он гораздо больше нравится, когда спит.
Ничего не делает. Не разговаривает загадками. Не переворачивает мой мир с ног на голову.
С ума сойти, как же он живет уже… которую? Если посчитать бутоны на татуировке, шестую, нет, седьмую жизнь?
Да я бы уже повесилась от безысходности. Ну ладно, разок вернуться в прошлое и исправить ошибки — это интересно, завлекательно и достаточно безумно, чтобы попробовать.
Но столько раз плясать по одним и тем же граблям, в конце концов проскакать по ним в танце до самого финиша, всех победить, получить желаемое — и… и что? И все заново?!
Рука бессильно упала на подушку. До меня только теперь по-настоящему дошло, что он пережил и о чем сказал вчера.
Мамочки… это как надо любить человека, чтобы послать в задницу с таким трудом добытую победу и начать все заново?!
Мне страшно стало. Я не готова к тому, что настолько дорога какому-то человеку. Человеку, которого я сама-то едва знаю!
Я про него читала. Потом щупала, вышла замуж и больше месяца бодалась, то подозревая во всем плохом, то офигевая от его действий.
И продолжаю офигевать. Вот, если верить его словам, он отказался от победы. Вернулся. Что-то сделал, чтобы вернуть меня.
Откуда, кстати, он мог знать, что таинственный ритуал, которым он в прошлый раз нагадил Элоди и Ко, снова притянет в мир книги именно меня?! Откуда гарантии? А если их не было? Он что, рискнул всем ради призрачного шанса снова меня заполучить?!
Уф-ф-ф…
Это если он не врет, конечно. Но я уже устала подозревать Алексина во лжи, да и обстоятельства складываются так, что для подозрений остается все меньше поводов.
Зато других вопросов с горкой!
Например, мы точно поженились в прошлый раз? А на каких условиях? Неужели дурацкие пункты брачного договора тоже были? А если нет?
А если он меня полюбил — причем, судя по его же признаниям, далеко не сразу, — а жениться не успел? Вспомним тот же пункт про Рояля — мол, люби кого хочешь, а младшего принца нельзя. Что бы это значило? В прошлый раз я была женой другого принца? Или невестой? Или кем?
И вообще, все эти кабальные записи — инициатива Лекса, не просто же так он их в договор напихал. Явно пытался избежать прошлых ошибок. Каких?