Шрифт:
Пролог
– Мама, мамочка, проснись!
В голове сильно плыло. Не хватало сил даже открыть глаза. Только что я падала в самолете, среди криков и паники… А теперь не было ни пассажиров, ни болтающейся перед глазами кислородной маски. Только маленькая ручонка, которая тормошила за плечо.
– Мама, вставай! Папа скоро вернется, а у нас не готово ничего! Ругаться будет! – голос малыша задрожал от страха.
Мама? Но у меня… нет детей! Я резко распахнула глаза. Вокруг была странная комната, как из музея: грубая деревянная мебель, большая печь, глиняная посуда.
Передо мной на коленях сидел худощавый, даже тощий мальчишка. Черная челка падала на огромные, как у куклы, карие глазенки. На них блестели слезы, пока Дарен пытался разбудить меня.
Дарен… Я резко сдавила пальцами виски, со стоном зажмурившись. Чужая память вернулась в мгновение ока. Память Златы, деревенской девки, которую выдали замуж за жестокого Велеса.
– Нет, нет, не может быть… – лихорадочно зашептала я. – Я же не могла оказаться в чужом теле.
Пошатываясь, я встала на ноги. Возле свечи валялся грубый нож. Я схватила его, наклоняя широкое лезвие. В нем отразилось совершенно чужое лицо! Миловидной девушки с русыми косами и карими глазами.
– Мам, что с тобой? Тебе больно? Папа тебя сильно толкнул, да? – Дарен дернул меня за юбку.
Я медленно покачала головой, посмотрев на мальчика. На… моего сына в этом мире? Он выглядел беззащитным и перепуганным. Дарен прикусил губу почти до крови, едва заговорив об отце. Ведь когда Велес был не в духе, прилетало обоим.
Последнее воспоминание Златы – это то, как он с силой толкнул ее на стену. Мне не хотелось умирать второй раз подряд! И уж тем более подставлять ребенка. Он с готовностью схватился за нож и потянулся к лежащей на столе картошке.
– Давай я тебе помогу!
– Нет-нет, малыш, все хорошо! Я сейчас все сама! – я погладила Дарена по волосам.
Он прижмурился с улыбкой. Насколько я помнила, Злата редко была с ним ласковой, не играла, не обнимала – все крутилась по хозяйству, чтобы не огрести от мужа. И никогда не заступалась за малыша, о чем явно говорил синяк у него на скуле.
Печь уже была растоплена, осталось только поставить вариться суп. На это дело было выделено с десяток мелких картошин, хилая морковка, обветренная четвертина капусты и горсточка гречки, из которой половину следовало выбросить. Н-да уж, негусто! Когда я начистила овощи, Дарен рванулся к горшочку.
– Давай я в печь поставлю?
– Ты что, обожжешься еще!
Дверь в дом открылась с грохотом. Дарен вздрогнул всем телом. Он зацепил миску на краешке стола, и та со звоном разлетелась о пол.
– Как, еще ничего не готово?! – громыхнул Велес на меня, а потом повернулся на звон. – А ты что натворил, негодник?! Мы что, князья какие? Сервизы у нас каждый год новые?
– П-прости, папа, я нечаянно! – попятился Дарен.
Я замерла от страха. С таким, как Велес, мне точно не тягаться! Высокий, широкоплечий, закаленный работой на земле. Распущенные светлые волосы придерживал тонкий кожаный шнурок поперек лба. Глаза потемнели от гнева, когда Велес потянулся к тяжелому кожаному ремню, затянутому поверх рубахи.
– Я тебе покажу нечаянно!
Я метнулась между Велесом и Дареном, закрывая собой.
– Нет, не трогай его! Он же не хотел!
– Я тоже не хочу зимой
Я отлетела на пол, больно ударившись локтем. Велес же схватил Дарена, потащив к деревянной лавке. Тот вырывался, всхлипывая. Но проще было справиться с медведем, чем с этим разъяренным ублюдком! Он сел на лавку, с размаха швыряя Дарена к себе на колени.
– Нет, папа, не надо, я не хотел! Папа, пожалуйста! – мальчик вился со слезами под тяжелой ладонью Велеса, которая прихлопнула его за поясницу, не давая дергаться.
Мое сердце колотилось от ужаса. Что мне делать?! Броситься на Велеса, защитить ребенка, а дальше что? Куда нам бежать?! Здесь не двадцать первый век, вряд ли можно развестись и снять квартиру на алименты! Но как мне смотреть на то, как Велес будет издеваться над ребенком день за днем?! Пока не убьет меня, в очередной раз неудачно приложив о стеночку.
Дверь снова распахнулась, и раздался громогласный приказ:
– Отпусти моего сына! Сейчас же!
– Сына? – выдохнула я одними губами.
Я метнулась взглядом от Велеса к незнакомцу, стоящему в дверях. Он был богато одет, черные волосы трепетали на ветру, а в свете свечи черты лица выглядели мрачными, демоническими. Может, от горящего в глазах жестокого огня? С которым мужчина со свистом выхватил клинок из дорогих ножен, прорычав:
– Думали, я никогда не узнаю правду?
Велес опешил. Воспользовавшись моментом, Дарен сполз с его коленей. Он сжался в комочек в уголке, забравшись с ногами на лавку, глядя во все глаза на незнакомца. О, там было, на что смотреть! Царственно высокий лоб, благородный профиль с почти незаметной горбинкой на носу, хищный разлет черных бровей и взгляд ястреба, который вот-вот растерзает когтями. Не стоило обманываться тонкими пальцами в дорогих перстнях, сжимающих тяжелую рукоять. Даже под одеждой было видно, как напряжено молодое, но крепкое тело.
– К-кто ты такой? – хрипло выдавил Велес.
Он нервно дернул шнуровку на воротнике рубашки. Взгляд забегал. Да что здесь происходит?! Дарен же наш сын, меня и Велеса! И все-таки я взвилась на ноги, бросаясь к нежданному избавителю.
Это и стало моей ошибкой. Ведь он резко, ловко перехватил меня за локоть, разворачивая, вжимая спиной в свою крепкую грудь. Я и вдохнуть не успела, как острая кромка клинка вжалась мне в шею.
– Ратмир. Тот, у кого вы украли единственного сына.
У меня мурашки побежали по коже. От этого низкого, бархатного, опасного голоса. От ощущения того, как идеально Ратмир прижимал клинок к шее. Не раня, но не давая ни миллиметра свободы.
Дарен соскочил с лавки. Он бросился к нам, но остановился на полпути, побоялся спровоцировать.
– Мама! Мамочка! Не надо, господин! – на глазах у Дарена появились слезы.
Ратмир рвано выдохнул. Я почувствовала, как его дыхание шевельнуло прядку волос у моего уха. Он резко отвел клинок, отпуская меня, направляясь к Дарену и Велесу.