Попаданка
Шрифт:
Для себя я отметила, что, даже узнав о моём крепостном статусе, она всё равно иногда продолжает мне выкать. Захар же сразу не прилюдно тыкать начал, хоть и сам крепостной.
– Хорoшо, - с тяжёлым вздохом согласился ?ома Фомич.
– На денёк еще задержимся, да только не больше... И Семён, подай уж мне чего-нибудь попить!
– Так он дрова колоть для печи отправился, – продолжала Прасковья.
– Варваpу Николаевну
ужо просите, покуда незанятая она...
– Так напою, – сама поднялась я. – Вам молока или простой воды?
– Байхового чаю бы, милая, - отвечал он.
— Нету у меня тут чаю, – снова
– Варвара Николаевна! – чуть повернул Фома Фомич в мою сторону голову.
– Вы уж будьте так добры сказать Семёну, чтоб за заваркой в поместье съездил!
– Сейчас передам, - направилась я к двери.
– А я вот самовар поставлю да иван-чаю вам покуда заварю...
– выходя, краем уха еще успела услышать слова Прасковьи.
Колющего дрова Семёна я нашла почти сразу. Передала ему распоряжение барина да добавила от себя, чтоб заодно Праську там сыскал, хорошенькую задал ей словестную трёпку, ну и тоже сюда привёз.
Сразу возвращаться в дом, к самовлюблённому Фоме Фомичу, почему-то особого желания не было,и я заглянула к Бурёнке в хлев, потом в сарай, пару раз вокруг дома обошла, вдруг Праська где-то здесь, за высокой поленницей запряталась. Очень хотела её первой найти, чтоб за ту пощёчину извиниться да радостную весть поведать, что барин в себя пришел, как и Павла Фомича нам теперь не резон опасаться.
А когда вернулась,то на столе вовсю самовар пыхтел.
– Баранки сладенькие у меня есть, – говорила Фоме ?омичу Прасковья, - да медок вот липовой... Откушать уж извольте, да и мы с вами покуда иван-чаю попьём! Только вы уж не вставайте, нельзя вам ещё... Варвара Николаевна всё поднесёт! – она как-то указующе посмотрeла на меня.
И если откровенно, то под их перекрёстными взглядами я почувствовала себя как на сватанье.
Кушали мы, правда, практически молча. Как-то предугадывая желания Фомы Фомича, частенько дуя на горячий чай, я подавала ему то чашку,то горшочек с мёдом,то бараночку. Иногда наши пальцы встречались, и неосознанно вздрагивая, я ощущала, как разгораются мои уши.
Заскрипели ворота,и, громыхая по камням ободьями колёс, за окошком прокатилась повозка. Это вернулся Семён. С каким-то расстроенным видом спрыгнул с возка.
– Беда, барин, - замялся на пороге.
– Захар с Праськой убёгли...
– Как это убёгли?
– удивлённо переспросил Фома Фомич. – Что, прямo вместе?
– Именно так, обоюдно сговорившись, наверное, ушли...
– Варвара Николаевна, - чуть привстав, вывернул Фома Фомич в мою сторону шею.
– Поезжайте уж с Семёном в поместье, да коляcку мою возьмите, к Василию, сотскому, в участок отправляйтесь, Семён знает куда. Скажите там ему, что я не поскуплюсь в вознаграждении, коль немножко поездит с вами по округе, вдруг и найдёте беглецов, а за мной тут пока Прасковья посмотрит... Поглядишь ведь? – выжидательно посмотрел на неё.
– Так пригляжу, чего ж не приглядеть, – понятливо закивала она.
– Ну идите, Варвара Николаевна! Идите! – продолжал распоряжаться Фома Фомич.
– Догнать бы беглецов успеть!
* * *
Почему-то я не связывала побег Праськи и Захара,и появление Пётра Фомича с полицией у Прасковьи. Помнится, в тот день, когда «моя подопечная» поздно вернулась,так очень уж возбуждённой и какой-то задумчивой
Об этом я и сказала сидящему рядом Василию Кондратьевичу, такому усатому, лет под пятьдесят, добродушному «дядечке уряднику» (так про себя его прозвала), в до блеска натёртых сапогах, и с самой настоящей саблей, оную он сейчас держал крепко-прeкрепко между ног зажавши. Слава Богу, это был не тот десятский, что меня арестовывать с приставом приходил, слащавые глазки и того и другого я точно на всю оставшуюся жизнь запомню, ими они меня уже чуть ли не прямо в доме Прасковьи пользовать начали. А что было бы ночью у них в околотке?! Потом же в кандалы и этапом на каторгу! Брp... При воспоминании об этом аж холодом обдало. И ведь не как барышня туда бы отправилась, насколько знаю,тех хоть не заковывали и на повозке везли, да и на каторге они отдельно жили, с прислугой из простых каторжанок даже, как и отношение к ним было особое, более уважительное, что ли, без насилия конвоиров и надзирателей, с обычными же девками они там чего угодно делали. Вот я бы и была из «обычных», да ещё воровкой числилась. Жуть!
– Стало быть, её под вашим именем на ближайших заставах надо спрашивать, – вслух сделав такой вывод из моих слов, смешно повёл длиннющими усищами Василий Кондратьевич. – А cами они от Фомы ?омича себе ничего написать не могли? Тогда под другими прозвищами ведь будут...
– Захар, он конечно грамотный, - отвечала я.
– Только читает не бегло, с трудом, а пишет большими печатными буквами и как курица лапой, а Праська так совсем грамоте не обучена, да и никак не подделать им каллиграфическую подпись Фoмы Фомича.
– Чудно вы говорите, Варвара Николаевна, мудрёно, - подкрутив ус, с улыбкой качнул головой мой урядник. – А понимаю я вас хорошо, выходит, понятливо говорить в пансионе обучены, как и сразу видно, что из благородных... ? сами в крепостных у Фомы Фомича записаны...
– Не обо мне сейчас речь, - напомнила я ему. – Нам беглецов искать надо!
– Только где ж нам их искать? Вот для начала всю дворню в пoместье опросить бы надобно было...
– Да время только, Василий Кондратьевич, самое драгоценное потеряем, – не соглашаясь, придержала я сдуваемую тёплым ветерком с плеч косынку.
– У вас разве не принято сразу, по горячим следам, сыск вести?
– По горячим,так по горячим... – закивал тот.
– Ты наверно по тракту-то не езжай, - дотронулcя до спины сидящего на козликах Семёна. – Вон впереди развилка будет,так правее, к лесочку бери. По большим дорогам-то они не пойдут... Я здесь дорожку напрямки знаю, по ней сейчас проедемся.
– Вот скажите, - продолжала я.
– А какое им наказание будет, когда мы их найдём?
– Да какое будет-то...
– чуть качнув саблей, как-то удивлённо посмотрел он на меня.
– Сами-то, поди, знаете... Какое барин положит, так такое и будет, ну плетей обоим хороших задаст. Не лиходеи же они какие, лишь люди не свободные, Фоме Фомичу принадлежащие...