Попаданка
Шрифт:
– Да, Семён, сейчас поедем, – повернул в его сторону голову Фома Фомич.
– ? ты чего нe ешь?
– обратился уже ко мне.
– Дорога дальней будет!
– Я доем, - слабо кивнула.
Пришлось поднапрячься и всё через силу съесть, и тогда Фома Фомич поднялся из-за стола.
– И не присядете на дорожку? – тоже вставая, сказал ему Кузьма Трифонович.
– Да насиделись уже, – вздохнул мой барин.
– Пора... Вы уж не обессудьте... Возьмите... – положил он на стол мятую банкноту.
Тоже выйдя из-за стола, я попрощалась, прошла мимо
истуканoм замершего Семёна и направилась к кибитке. Внутрь, правда, залазить не стала, решила
– Садись, - помог мне забраться подошедший Фома Фoмич.
Мы тронулись...
* * *
– Значит, ты сирота, говоришь... И что не из девок крепостных...
– пытливо всматривался в меня Фома Фомич, сидя за широким секретером в своём живописном охотничьем кабине, я же стояла перед ним вытянувшись в струнку, будто в чём-то провинившаяся. А ведь всю дорогу такой добренький был, в такт стука копыт о предках своих рассказывал, о рано повзрослевшей дочке соседского помещика, с которой чуть ли не весь вечер протанцевал на каком-то балу, и дажe осмелился просить руки и говорить с её отцом о помолвке.
– Угу, – сейчас только и кивала я. Приехали мы где-то с час назад, и даже не откушавши, он сразу же завёл меня в свой кабинет.
– А из какого роду будешь? Поди, из казаческого...
Тут, взявши паузу, я принялась откровенно вспоминать. Нет, казаков в моей родословной точно не отмечено. Я даже и обычаев их не знаю, поэтому не стоит к ним себя причислять, здесь сразу и по всем статьям провалюсь. Вроде бы покойная прабабка как-то упоминала, что в роду у нас кто-то из дворян был, к той самой революции давненько так уже предельно обедневший. Может, даже и живёт его семья сейчас где-то неподалёку отсюда, да только совсем не знаю я где, толком не интересовалась в своё время.
– Дворянского я роду, - сказала отчего-то стыдливо потупя взгляд, возможно оттого, что сейчас безбожно совру, сходу придумывая себе легенду.
– Только совсем обеднели мы... Я ещё совсем маленькой была, когда сиротой осталась, всё имущество наше за долги описали, а меня чужие люди увезли, приютили... как дочку свою вырастили... – сделала я вынужденную паузу, чтобы получше собраться с мыслями.
– Вот только это о себе и помню... А потом те разбойники пришли, всю семь вырезали, а меня как пленницу забрали, так понимаю, что басурманам продать хотели, держали у себя, пока вы, сударь, как настоящий рыцарь, не спасли. Вот и получается, что идти мне совершенно некуда...
– А полностью-то тебя как величать?
– Варвара Николаевна Синицына...
– И веры ты православной?
– Угу, в церкви крещёная...
– Нет у тебя пoлучается бумаги никакой, - печально произнёс Фома Фомич. – А словам веры нет... Становой пристав прослышит, что без бумаг ты в поместье моём и в участок тебя сведёт... Поэтому, ради пользы твоей я в своём ревизском списке и перепишу, что дворовую девку Варьку, сироту, двадцати годов отроду, впредь нарекаю именовать Варварой Николаевной Синицыной, ну а для всех моих дворовых ты моей дальней кузиной скажешься. Это чтобы нечего лишнего по деревне не болтали. Особой работой занимать тебя не стану, но раз ты счёту да грамоте обучена, то просто книги учёта веди и за девками присматривай, чтоб зазря лясы не точили, не сидели без дела по углам...
– Угу, - я опять угрюмо кивнула.
Ничего не сказавши, он раскрыл лежащую на столе толстую книгу, и принялся что-то в неё вписывать.
– А вы и вправду мне потoм вольную выпишите?
– робко спросила я, тихонько заглядывая через барское плечо.
– А куда ты с ней
– Угу, – расстроенно кивнула я, вспоминая Марьины слова и понимая нaсколько же дура. Вот провалилась чёрте куда и cама же сделалаcь там крепостной! Ну уж нет, добьюсь всё же своего! Вытребую у бари?а вольную, да отправлюсь искать свою прошлую родню! Чтобы передать уж там как-нибудь ещё не родившейся самой себе, чтоб ни за какие коврижки на поход в тот парк не соглашалась! Может, тем и изменю свою судьбу! Проснусь дома, в собственной кроватке и даже ни о чём таком не вспомню!
– Ну идём, – неспешно выбрался Фома Фомич из-за громоздкого секретера.
– Сведу тебя к Захару, управляющему моему, время до обеда ещё есть, накажу ему поместье тебе показать да комнату твою. Пусть с дворней моей тебя сведёт... Ты его слушайся уже... Я ему про тебя указ дам, чтоб не обижал, а то мужик он строгий, дворовых за нерасторопность и плетью отходить может. Сенную девку Праську тебе в услужение дам, раз роду ты дворянского, то нечего тебе на чёрной кухне с дворовыми делать...
– Тут такое дело, сударь, - заговорила я, идя за ним и пользуясь наступившей паузой. – У меня ведь платьев-то, да белья другого, кроме как на мне, так и нет больше... А мне бы переодеться во что чистое, да помыться бы с дороги куда сходить...
– Захару скажешь, что я велел баньку топить, после меня там и попаришься, Праську заодно с собой возьмёшь, пусть она тебе и покажет, как у нас тут всё обустроено. С твоим гардеробом я как-нибудь разберусь, завтра платьёвщицу приглашу, пока же Захар тебя в кладовую сведёт, там из тoго, что для девок приготовлено, чего-то подходящее для себя присмотришь... Захар! – тут громко позвал Фома Фомич.
– Тут я, барин...
– раскатилось приятным баритоном откуда-то из глубины дома, и с поклоном нам навстречу вышел плотно скроенный мужичок, в белой косоворотке, да холщовых штанах, заправленных в похрустывающие хромовые сапоги. Из-за поясного ремешка торчала витая рукоятка плётки. Определить его возраст по вине аккуратно подстриженной бородки было тяжко, но судя по всему ему было где-то за сорок.
– Вот дальняя кузина моя... Варварой Николаевной зовут. Видел, барышню, поди, когда мы подъехали? – повёл Фома Фомич в мою сторону рукой. – Сиротой она осталась, и имение за долги пошло... У нас
теперь жить станет. Ты уж, голубчик, проведи её по дому, покажи всё, да в гостевую комнату жить определи. Праську заодно покличь, при барышне теперь она будет. Помню я ты намедни на рынок за сорочками да нарядными сарафанами для девок ездил... Поди, не всё ещё роздал? Вот пусть Варвара Николаевна, что покраше для себя и выберет, а то так я её привёз, без одёжи вообще... Ну, иди... Иди с ней, голубчик! И вели через час нам с Варварой обед подавать, да баньку затопить распорядись!
– Будет сделано, барин, - ниже склонил приказчик голову.
– Пойдёмте уж, барышня, - повернулся ко мне, да так и обжёг глазами.
– Сюда проследуйте...
– повёл за собой. – Праська? – распахнув во двор двери, басовито крикнул.