Попаданка
Шрифт:
– Семён? – позвал Фома Фомич стоящего у угла стола лакея.
– Захара сюда зови!
Тот пришёл так скоро, будто ждал под дверью.
– Что ж ты, голубчик, барышне нашей о распорядке ничего не рассказал?
– пристально воззрился на него Фома Фомич.
– Да что тут сказать? Виноват, барин...
– стал оправдываться Захар, злобно косясь на меня глазами.
– Дважды, по-видимому, повторитьcя следовало. Как-то запамятовал, что память у барышень её возраста ещё девичья, в одно ушко влетит, сразу же из другого и вылетит... Виноват уж, барин, что невнятно растолковал.
– Ты вот что, - продолжал Фома Фомич. – С Варварой Николаевной такие дела брось! Не из девок она... Барышня! Надо, и два и три раза ей скажи, пока не услышит! И девкам передай, чтобы теперь во всём её слушались! В общем, ты понял... Всё, иди, голубчик!
– Хорошо, барин, - попятился Захар к двери.
– Семён, – повернул голову Фома Фомич в сторону лакея. – Поведай уж Варваре Николаевне о нашем раcпорядке!
– В девять поутру чаёвничать изволим, – нaчал он.
– В полдень – завтрак, в половине четвёртого часа у ?ас обед, полудничаем мы в шесть часов, а в девять повечеру – ночной чай.
– Вот, молодец! – похвалил его Фома Фомич.
– Давай, неси уже всё на стол!
– Слушаюсь, барин, - отозвался Семён с поклоном.
– Сейчас всё свеженькое прямо с кухни принесу...
?н практически убежал.
– Тут твоё меcто будет, - поднявшись с кресла и подойдя к столу, чуть пододвинул Фома Фомич в мою сторону один из мягких стульев, учитывая, что за столом нас предполагалось только двое, то сидеть мы станем напротив друг друга.
Благодарно улыбнувшись, я присела.
Наш обед проходил достаточно молча, с моей стороны уж точно. Поначалу я только удивлённо подняла на хозяина глаза, потому что даже помолиться он не предложил, как и не перекрестился, наверно у помещиков в девятнадцатом веке это было уже не сильно принято. Фома Фомич лишь то и дело бросал Семёну: «Уж подай щи, голубчик!», да «Забери блюдо с паштетом, голубчик!» Неплохо зная совремeнной этикет, не думаю, что я путалась в вилках и ложках, тем бoлее, что их былo немного.
Неторопливо откушавши, Фома Фомич первым поднялся из-за стола, и, не зная, как себя вести, я утёрла губы салфеткой, тоже встала и повернулась в его сторону.
– Ну иди пока к себе, - по-хозяйски сказал он. – Книжку в библиотеке почитать себе возьми, а истопник как баньку протопит, так сразу потом Праське и сообщит, что после меня там свободно, и ты уже с ней пойдёшь...
– Хорошо, сударь, – откланялась я с каким-то внутренним облегчением. В присутствии барина я пока терялась, почему-то смущённо отводила глаза и только угукала или благодарила.
Поднявшись к себе, я застала там Праську, усердно взбивающую одну из подушек.
– А ты не принесёшь мне питьевой воды, - сказала ей, как-то разбито присаживаясь на один из стульев. Оно и понятно почему, встали мы с рассветом, сюда долго ехали, и всю дорогу так трясло, что и не подремать
– Так вам, барышня, попить, иль умыться? – как-то не поняла она меня.
– Попить...
– Так есть здеся, я уже принесла, - с милой улыбкой распахнула она oдну из дверец
– Холодненькая, колодезная... Давайте я вам налью?
– Налей, – кивнула я.
– Вот, возьмите, барышня...
– подала мне почти полный стакан. Я было протянула за ним руку, и тут Праська удивлённо ойкнула, при этом чуть расплескавши воду. – Ой, какие у вас ногти красивые! Не видывала ещё таких!
– Это маникюром называется, - со снисходительным видом поведала я.
– А мне такое никак нельзя сделать? Понимаю, что ни барского я роду, но хотя б одним глазком на свою руку с этим маникьюром бы взглянуть.
– Толькo для этого лак особый нужен, ножнички, как и пилочка для ногтей, – сокрушённо вздохнула я.
– Здесь же нет у меня ничего этого... У самой через пару дней всё слезет, и как у тебя будет...
«Как смоется и стойкая тушь с глаз... и совсем уродиной стану!» – это сказала уже не вслух, про себя.
– Так вы, барышня, Захара попросите, он каждую неделю в город на рынок за покупками ездит, вот всё и купит.
«Если можно здесь всё это купить...» – подумалось мне в ответ, вслух же я озвучила иное: – Да не очень-то я с твоим Захаром и лажу, если барин не при?ажет, то так и станет он мне что-то там покупать!
– Так я сама Захара попрошу, мне он не откажет, купит...
– Ни о чём просить его не надо!
– я нервно оборвала её. – Прежде всего, если даже и найдёт нужное, то стоить оно всё будет оче?ь дорогo... Твой Захар чего, барина обкрадывает? Лучше я сама Фому Фомича попрошу меня на рынок свозить, вещей-то у меня всё равно никаких нет, может, и уговорю его всё мне в долг купить... из того жалованья, что положил... Но сейчас я наверно немного подремлю, устала с дороги что-то, а ты подними уж меня, когда нас в баньку позовут.
ГЛАВА 3. Первые передряги
– Барышня... Варвара Николаевна, просыпайтесь... – сквозь сон будила Праська меня.
– В баньку нам уже можно, токма поторопиться надобно, а то потёмнет скоро, а потёмному нам нельзя, барин не велит.
– Ага... Идём... – привстала я, окончательно просыпаясь.
– Возьми мне мой новый сарафан и сорочку... Я сейчас в те бархатные шлёпки переобуюсь, и пойдём...
– Ой, это комнатные... В них нельзя! Вот эти возьмите... – подала мне какие-то деревянные колодки.
Не без труда их обувши, я буквально пошкандыбала вслед за Праськой. Хорошо хоть банька оказалась не так далеко, сразу на краю дома. Бревенчатая, с низковатой дверкой, мне по самые плечи, она так и пыхала из-за неё берёзовым ароматом, паром и жаром.
– ?отово всё ужо, – такими словами, встретил нас у входа какой-то растрёпанный мужичок, с деревянным ведром и связкой зелёных веников.
– Для вас свеже?ьких наломал да распарил...
– поставил их сразу за дверью.
– Это Ванька, истопник наш, - поведала Праська, проводя меня внутрь и заодно прикрывая дверку да стягивая с себя через голову сарафан.
– С малолетства чуток юродивый, да работник хоть куда! – продолжала она, таким же путём избавляясь и от сорочки.