Попаданы

Макара Дэйв

– Мил... А ведь...
– Юрьев замер, стерев с лица смех.
– Не смешно, даже. Ведь в городах остались люди. Говорящие по-русски. Думающие по-русски. Пишущие песни - на русском. Где-то в душе - русские, понимаешь? И бороду, эту... Сегодня же - сбрею!

– Знаешь, Романыч... Иди-ка ты, побрейся... "в душе-русские"... В церкви они - русские. На кухоньках - русские. А как выйти из машины, руку подать... Гон...ы они! Любой европеец, по сравнению с ними - Русский. Или Ты считаешь, что на "овец и козлищ" делили, монетку подкинув?

Мил встал

из-за стола и вышел на балкончик, выходящий на берег недалекой речушки.

– Добрые мы слишком.
– Сказал он, обращаясь к реке и жалея, что сорвался.

А еще - жалея, что нет на Матушке глобальных времен года.

Таких, чтобы сегодня дождь, а завтра, с утра, земля уже под белой перинкой дрыхнет.

И смех, и грех - снег только на полюсах, да на верхушках гор, что попирают своими вершинами прозрачно синие небеса, с белым пухом облаков.

"Стану императором... Или царем?" - Мил состроил самую милую из всех своих милых улыбок.
– "Все-таки, императором - цари на земле русской какие-то мелкие были, и психически больные, и физически - не здоровые... Монаршьей волей истинного самодура, забабахаю-ка я лыжную олимпиаду! Точнее - зимнюю. И обязательно - с биатлоном! И парным катанием. А, может быть и бобслей, присобачу!"

Улыбка на устах президента из ехидной превратилась в мечтательную и добродушную.

"И хоккей - обязательно"!
– При мысли о любимом виде спорта, Мил просто впал в транс, вспоминая виденные им, на своем веку, матчи.

– Да и овощ с ними, церковниками!
– Прогрохотал из комнаты голос Юрьева.
– Тут ведь другая проблема нарисовывается... Императрицу где будем брать?

Построенный призрачный замок зимних олимпийских игр с грохотом развалился, столкнувшись с тепловозом реальности.

Мил даже, грешным делом, прикинул расстояние от балкона до земли и по прямой - до речки, но получалось и высоко, и далеко. Если не сломает шею при прыжке, то просто перехватят скрытые патрули, охраняющие периметр.

За высокими деревьями, закатное светило окрасило пики дальних гор в рыжий и розовый, цвета. Где-то там, за этими деревьями, притаилась не высокая горушка, получившая название Кат-гора. Именно на ней и начинается "шаг веры" и прячется в ее сердцевине разумный кристалл по имени Павел, окруженный многочисленными защитами и бесконечными рядами кристаллов памяти - УИМ - Управляющий Искин Матушки.

Хорошее они тогда выбрали место для отдыха...

Есть теперь на Матушке и Байкал, и Чудское озеро. Нашлись и Иртыш, Амур и Лена, покатила свои неторопливые волны - Волга.

Есть названия, что русскому из сердца не выдернуть.

А вот Пяток так и остался Пятком.

Не прижились к нему ни Питер, ни Москва, как ни дергались оставшиеся демократы и москвичи с питерцами, как ни пылили в сети, а Пяток остался Пятком.

И, через пару-тройку месяцев, станет Пяток столицей новой империи. Дайте только "концертным" до Земли добраться.

После долгих споров, трений и терок, консультаций, рваний рубашек и выдераний

волосьёв, приснилось Милу, что его коронацию надо показать на Земле и желательно - прямым эфиром.

Едва он заикнулся, в шутку, о увиденном, как настала тишина, а вытянуто-удивленные лица сидящих в зале, сказали лучше любых слов, что идея пошла в умы.

Какой-то умник, из присутствующих, выложил идею в сеть и Матушка, на долгих 19 минут подвисла, размышляя.

Вот так, мимоходом, и была назначена дата.

Жанна Дрозд, узнав постфактум, о том, что теперь им предстоит на самом деле, сгоряча едва не пришибла Мишта, принесшего ей свежевыжатый сок.

Фантазии у беременных, сами представляете, ого-го.

Так что сок лимона допивал сам Мишт, кривясь и зарекаясь держаться подальше от беременной невесты, в следующий раз.

– Нет, Женя.
– Юрьев, судя по все возрастающему давлению на барабанные перепонки, уже изрядно "завелся".
– Никаких больше посторонних "царевишен-короливишен"! Хватит, своих "цариц" и "принцесс" будем ростить! И из союзных брать тоже не будем - и те, и другие одеяло будут тянуть на себя. Только наши! Их, если что, и под суд можно будет отдать, и на принудработы определить, чтобы не "зазвездились"!

Мил, продолжая любоваться рекой, зацепился взглядом за странную несуразность - на другом берегу реки, прямо напротив балкона, тонкие ручейки празднично одетого народа, превратились огромную толпу, живущую своей, непонятной отсюда, жизнью.

Стартующую ракету, президент Матушки встретил со вздохом облегчения: "вот и отмучился"!

И взвыл от разочарования, когда та, задрав нос к небесам, рассыпалась яркими искрами, складываясь в причудливый рисунок.

Народ, проводив ракету взглядами, укоризненно покачал головами и пренебрежительно махнул рукой, мол, и не такое видали!

Толпу людей разбавили друиды, и следующая ракета рассыпалась уже вполне узнаваемым рисунком - друид с "яблоком" в руках.

Ракеты взлетали по одной, каждые шесть, семь минут, давая народу вволю полюбоваться, высказаться и замереть в ожидании следующего чуда.

На поляне, уже давно смешались все подряд: и люди, и нашанны, даже Ходун. Друиды оккупировали центр поляны, откуда и взлетали ракеты, оставляя свои дымные хвосты. Разноцветные, дымные хвосты.

– Павел...
– Тихонько позвал УИМ, президент.
– Это что за праздник?

– Нравится?
– Вопросом на вопрос ответил Павел.
– Это, к твоей коронации, конкурс на самую лучшую огневую потеху.

– Ага. Фейерверк.
– Перевел себе самому, Мил.
– Паша... Я понимаю, что ты - гражданин Матушки и стремишься быть им в полной мере... Но, проще сказать - "Фейерверк", чем растягивать все на два слова.

– Школишь?
– На балкончик выбрался Юрьев с двумя бокалами выпивки.
– На, пей и меня внимательно слушай!

– Жениться не буду.
– Сразу отрезал Мил, делая глоток и морщась.
– А попытаетесь подпоить... Приму "сухой закон"!