Попаданы
Шрифт:
Я просто вернусь к себе и заберусь в самый дальний уголок, где на мои глаза, кроме наших друидов, мне никто не попадется.
И буду бродить по звериным тропкам, уступая дорогу зверью и любоваться восходами и закатами, улыбаясь и довольно потягиваясь, предвкушая темную ночь или дождливый день - простые времена суток, времена года...
Ни один из двух моих браков не оказался "навсегда", а поведение наших избалованных вниманием женщин и вечные игры в телепатию, отбили охоту снова затевать ту тягомотину,
Если станет совсем невмоготу - проще познакомиться по переписке с нашанной или "звякнуть", той же Рии...
Надоели мне русские красавицы, с их тяжелыми косами и не менее тяжелыми характерами, от которых и избы горят, и кони дохнут, на лету.
Оперевшись на перила локтями, от души вздохнул и рассмеялся: так начинается новая жизнь.
Впервые за двадцать лет, я стою и любуюсь на звезды, не рассчитывая, как буду вести боевые действия и как буду уносить ноги. Впервые - я в обычной "гражданке", а не в военной форме, камуфляже пехотинца, бронекостюме штурмовика или скафандре пилота.
И впервые мне на душе так хорошо, что я уже стал задумываться, а хочу ли я вернуться на планету, с которой сделал свой первый шаг в холодную пустоту межзвездного пространства.
– Встал, *опу отклячил...
– Донеслось до меня из-за спины, на чистейшем русском.
– Придурок...
Проходящий мимо, старательно попытался толкнуть меня бедром, очищая дорогу.
Будь вокруг толчея или другое настроение - я бы просто сдвинулся: сам не люблю, когда корма занимает всю дорогу.
На невезение проходящего мимо студентика, фраза, сказанная им по-русски, меня взбесила.
Отработанные сотней тренировок движения и связки, вбитые в самые темные зоны подсознания, вырвались наружу.
Локоть воткнулся парню в живот, продавливая дряблые мышцы почти до позвоночника.
Вниз - в то самое место, столь нежно любимое-ценимое подобными существами и вверх, разбивая нос и губы.
Подшаг, захват за шею и бросок.
Громкое "шмяк" возвестило, что студент - обычный куль с картошкой, не способный ни на что, кроме вечного брюзжания и нытья.
С громким воплем: "наших бьют!", вокруг меня стала собираться немаленькая группка наших студентов, торопливо закатывающих рукава и хрустящих суставами.
– Ша, креветки!
– Вырвалось у меня, по старой памяти.
– На кого баллон катите, маломерки?!
Да! На их лица можно было любоваться бесконечно!
Пусть они выросли уже на другой планете, с другими критериями воспитания и другим уровнем развития, но русский язык, он такой, яркий и понятный...
– Старший группы Иван Полтинный.
– Кудрявый Ванечка, уставился на меня своими карими глазищами, явно унаследованными от "татаро-монголов".
– Что здесь произошло?
– Ваня, пожалуйста, проведи инструктаж,
– Я специально "забыл" представиться.
– На предмет поведения в обществе и ответственности за свои слова. Пусть русский язык пока и не особо распространен, но в мультипереводчике он есть. Да и вы - лицо планеты и всех нас... Держите фасон, даже если дураки вам досаждают...
Ваня, поиграл бровями, переваривая сказанное мной и кивнул, делая шаг назад и признавая если и не справедливость, то хотя бы моё право говорить в подобном тоне.
"Куль с картошкой", как на грех, такой рассудительностью не отличался.
Подвывая, он принялся костерить меня во всех святых.
– Ян! Убери его!
– Ваня, заметив, как начало изменяться мое лицо, вновь продемонстрировал не только сообразительность, но и внимательность.
– Отдай его девочкам, пусть отмоют!
– Что?!
– Девичий голос, раздавшийся из-за моей спины, сочился презрением.
– "Отмоют"?! Да мы ему еще и добавим, правда, Янка?!
– Относитесь к нему, как к раненому...
– Попытался воззвать к их чувствам, Иван.
– Самоубийца он, раненный на всю голову.
– Второй девичий голос, чистый и звонкий, заставил меня развернуться.
– Навязали, на нашу голову!
– "Певунья"...
– Вырвалось у меня.
Высокая, мне до кончика носа, с волосами цвета золотой пшеницы и бездонно-голубыми глазами, девушка с полузабытой теперь картины.
Сопение десятка носов возвестило, что за "Певунью" меня порвут быстрее, чем я успею сказать "а".
– Наемник. У тебя проблемы? Или, с тобой - проблемы?
– Станционный патруль безопасности, трое разумных, вооруженных станнерами, замерли чуть поодаль, рассматривая картину "стояния на Калке".
– Проблема.
– С печальным вздохом, согласился я.
– Впервые вижу такую красивую девушку!
Патруль расслабился. Парни набычились. Девушка улыбнулась.
– Он на меня напал!
– Выкрик утирающего кровь "мешка с картошкой" разрушил хрупкое равновесие.
Патруль напрягся. Парни сжали кулаки. Девушка брезгливо поморщилась.
Будь старшим в патруле нашанн или дагриец, я бы отделался простым порицанием или парой монет штрафа.
Кольвег таким добрым не был.
Замерев на секунду, он окинул взглядом меня, осмотрел разбитый нос паренька и достал планшет, многозначительно посмотрев при этом на Ваню.
– Наемник.
– Имперец покачал головой.
– Тебя оболгали!
Камеры наблюдения, беспристрастно показали, по первому требованию, с чего все началось.
– Оскорбление старшего. Вторжение в пространство старшего. Клевета на старшего.
– Начал перечислять пункты нарушений, кольвег, по нашивкам - капитан.
– Одной поркой тут не обойтись!