Попадают по-разному
Шрифт:
Тут у меня всякая расслабленность пропала. Они дружили втроём Кэрдин, Эррин и Ринна. Вот только одной из них больше нет.
– Я не знаю. Что с ней произошло?
– Знаю только, что погибла при стычке конных разведчиков.
– Да. Рин не взяли. Как и меня. Даже мстить некому. Враг разбит, тот кто её... Только на несколько мгновений пережил. Даже мстить некому. А её нет.
Я о Ринн думала. Узнав о смерти подруги несколько дней ходила сама не своя. Часто плакала. Потом у себя заперлась. Не открывала. Госпожа была в Замке, и я побежала
Вообще-то, когда Верховный в Замке, к ней велено пропускать любую из нас. Только не все знают про этот приказ.
Динка была второй, признаю недооценила её наблюдательность, чужие слёзы раньше не производили на неё впечатления, хотя, может дело в причинах, их вызвавших?
Ругалась, пока хромая по переходам. По дороге велела двум солдатам поздоровее идти за ней. Я злилась на Ринн, из-за её желания что-то с собой сделать, Госпожа вынуждена тревожить раненную ногу.
Когда пришли, у двери толпилось много народу. Стучали, она не открывала, хотя говорили, слышно как она плачет. Я не слышала.
Госпожа бухнула кулаком в дверь, назвала себя и велела открыть. Ей открыли. Вошла, перегородив проём, не дав никому внутрь заглянуть, тут же велела всем убираться и не болтать. Почти целую стражу не выходила. Телохранители у дверей и у главного входа скучали. Посыльный от казначея прибежал - велели сунуть принесённое под дверь.
Потом они вышли. Госпожа ухмылялась обычной кривой ухмылкой. У Ринн глаза опухшие, но держалась прямо. Косы даже заплетены, хотя была растрёпанной. Косы! Их же вокруг головы обматывала, а сейчас - просто висят две. И в каждой - чёрная лента, смотрится на почти белых волосах.
Вместе дошли до выхода. Прощаясь, Госпожа положила Ринн руки на плечи. Пристально глядя в глаза что-то говорила. Девочка часто-часто кивала в ответ. Я знаю - она из тех людей, кто не умеет врать. Чтобы она там Дине не обещала, на выполнение нужно ещё время, а для этого надо ещё пожить.
Вечером Госпожа сказала мне.
– Все вы тут ушлые, кто взрослые радости жизни уже начал познавать, кто ещё нет. Кто из вас первой в брак вступит - не знаю, но сто к одному - первой из вас родит Ринн.
Кэрдин снова руки касается.
– Осень, с тобой всё в порядке?
– Да, а что?
– Ты так и не ответила.
– Как Рина?
– Более-менее. К себе уже ушла, она не любит такую горячую воду.
– Он ведь хотел убить Дину, и убил бы любого, кто попытался бы помешать. Я оказалась быстрее. Я помню, ты побеждала в учебных боях. Здесь тоже самое, только добивающий удар - настоящий. Ты ведь зла была, когда дралась?
– Не знаю, наверное.
– Тут тоже самое. Иногда надо не думать, а бить на скорость.
Вздыхает.
– Эрри тоже так говорила. И вот её нет.
– Скучаешь по ней?
– вроде, и вежливость проявляю, и,
– Скучаю. Сильно. Пару раз даже окликала её, хотя спросить. Плакала. Дина сказала, статую её поставит, и велела всем, кто рисовать умеет, нарисовать какими Эрри и остальных, помнят.
– Госпожа велела?
– Нет, Дина. Я тоже нарисовала и ей отдала. Память должна остаться. Кто её помнить будет, кроме нас? Пока здесь была, к ней ни разу никто не приезжал, и ни одного письма не было. Хотя, её родители живы.
Молчу. Настоящих сирот, вроде меня тут немного, но вот тех, кто сироты при живых родителях - две трети.
Знаю, даже некоторые полноправные благородные завидуют дочери кухарки Розе. Причина проста - отец и мать живы, здоровы, видится можно когда хочешь, говоришь, и тебя слушают. Правда, Розе последнее время не нравиться, мама разговаривать с ней стала не как с дочерью, а будто она благородная госпожа, а мать служанка.
Начальник конницы к внебрачным дочерям относится получше, чем некоторые к полнородным. Не знаю, хорошо это, или плохо. Но вот злости в разговорах на тех, кто считай, выбросил детей, слышала предостаточно. Это Линки с отцом дружат, а вот другие...
Кому-то следует опасаться, скоро могут объявиться молодые и злобные родственницы с кучей старых обид. И поддержкой Верховного, она уже показывала, в старых дрязгах любую из "цветника" поддержит. Правда, известные мне случаи, не расходились с представлениями Госпожи о справедливости.
У самой Кэрдин тоже история, но хоть без сильной вражды. Кажется, Госпожа собирает для дочери новую ставку из лично преданных и очень неглупых людей, кто на ножах слишком со многими родами из получивших должности и чины при Рыжей Ведьме или Чёрной змее.
Вот только меньше всех старые дрязги волнуют Маленькое Чудовище.
Только и я знаю расклады. Поход за Линию - создаст новых врагов, не добавит друзей. Госпожа опасается новой внутренней войны, и хочет, что бы дочь была к ней готова.
Мне-то теперь от новой войны не деться. Хотя, кому поумнее и раньше ясно было - человек, чуть не убитый в восемь лет, не может не быть весьма злобным. И добрым одновременно. Хотя второе и не очевидно.
Позовёт - пойду воевать. И всё, пересидела одну войну, чуть не погибнув в её начале. Поживу -увижу. Слишком страшно быть возле Еггтовских свар.
– Интересно, что теперь родственники Эрри скажут, когда извещение о гибели получат?
– Наплюют, как все года до этого.
– Не скажи, - зубки у Кэрдин мелкие, как и всё остальное, и улыбка выходит презлющая, - на "извещении" подпись и печать Верховного и Дины. Не на всех "Извещениях" эти подписи стоят.
– Они далеко отсюда живут?
– Нет. Близко. И от этого особенно мерзко.
– Это да, - не думаю о будущем, если в будущем чей-то клевец пробьёт мою черепушку, то Верховному "Извещение" писать некуда будет. Одно хорошо - с такими подругами, как Динка меня не забудут.