Попадос. Месть героя. Том пятый
Шрифт:
Лидия посмотрела на уже сидевших в комнате магов. У всех, как и у неё и её соратников, были связаны руки за спиной. И судя по выражению их лиц, никто из них не желал заводить разговор.
Находившиеся в комнате кровать и стулья уже были заняты, поэтому девушка, молча уселась в углу, прямо на пол и облокотилась на прохладную стену.
Почти сразу примеру Лидии последовали члены её группы, умастившись там, где только было место. Кто-то облокотившись на стену, закрыл глаза и задремал, а кто-то молча уставился в стену или пол и упорно варился в своих мыслях.
Лидия относилась ко второй категории. Уставившись перед собой, она с ужасом прогоняла в своём сознании
Безусловно, идея, перенять строй афнийцев, была хорошей. Она прекрасно себя показала. Первое время эстанские рыцари довольно неплохо держались против сил противника и даже местами теснили его. Но, всё изменилось в одно мгновение. Как только вражеский архимаг вступил в бой, эстанцы проиграли.
Вспоминая этот момент, Лидия вздрогнула. Она хорошо помнила те крики и ужас, эстанских рыцарей и магов, в рядах которых неожиданно возник огненный смерч. Ведь её отряд находился буквально рядом с их, и если бы судьба распорядилась хотя бы чуть-чуть иначе, то возможно сейчас она не сидела бы здесь.
Глубоко вдохнув, девушка постаралась успокоиться, а в голове промелькнуло, — всё закончилось! Всё обошлось! — Но легче не становилось, а наоборот, стало ещё страшнее, ведь она вспомнила про сестру, которую так и не видела после окончания сражения. Неприятный, склизкий страх тут же шевельнулся в ней, упорно твердя, что Джинна могла оказаться в эпицентре второго огненного вихря, который возник чуть в стороне от её отряда.
Лидия неожиданно почувствовала, как по её щеке потекла слеза. Следом на девушку навалился страх уже за саму себя, а чувство абсолютной безысходности, стало тихо, но верно глодать её разум и рассудок. При этом девушка продолжила вспоминать то, что творилось на поле боя.
Да, безусловно, её отряду повезло, они сражались против честной стали афнийских рыцарей. Но от этого бой не оказался менее страшен. Крики раненых неожиданно зазвучали в голове Лидии, а следом всплыли лица умерших товарищей и чувство дурноты, от заканчивающейся маны. Девушке неожиданно почудилось, будто она вернулась в тот ад, который воцарился после полудня на центральной площади Ландарса. От этого ей стало совсем не по себе.
— Интересно, как там Вальтус, — неожиданно подумала Лидия, вспомнив сотника, который до последнего защищал её отряд. Он так и остался лежать на поле брани, раненый ударом афнийского клинка.
С каждой минутой страх всё сильнее овладевал девушкой. Ведь теперь она была военнопленной, и её судьба зависела от воли врага, с которым только сегодня они нещадно сражались, но в результате безоговорочно проиграли ему. Так Лидия и сидела, пока незаметно для себя не провалилась в глубокий сон, ставший неким спасением в этот тёмный, безвыходный час.
Тем временем Григорию было совсем не до грусти и тем более не до сна. Перед ним стояла весьма масштабная работа, глядя на которую любой бы ужаснулся. Около пятидесяти специальной отобранных лично им трупов лежало во дворе довольно просторного поместья, которое ему предоставили на время пребывания в Ландарсе. Чтобы подольше сохранить тела, парень использовал добрую половину своей маны, чтобы засыпать их льдом. Но из-за наступающей по всем фронтам весны, это была лишь полумера. По этой причине Гриша, уже морально приготовился поднимать мертвецов ближайшие сутки, а то и двое.
Рядом находился лишь Гард, с интересом наблюдавший за ним. Ему не требовался сон, в то время как Нарли и Баруса Григорий отправил на боковую, от чего парень чувствовал себя
— Ладно, — мысленно произнёс Гриша, оглядывая двор и уже подготовленное место для обряда. Медленно подняв голову, он посмотрел на небо, на котором мерно плыли Велина и Хена, две ночные спутницы Вэрдана. — Отлично, на небел не облачка и ветра почти нет, — довольно констатировал он, продолжив свою мысль, — значит, ближайшее время дождя не будет. — Взгляд парня вернулся к горе трупов осыпанных льдом, а лицо искривилось в саркастичной улыбке от мысли, какую работу ему предстоит проделать. — Что ж, но зато у меня будет своя небольшая армия, — постарался он себя мысленно воодушевить. После чего вздохнув и подумав, — ладно, в любом случае, это нужно сделать, — направился к трупам.
Первым на очереди был Тартас, всё же при жизни он был трёхзвёздочным воином. Как следствие, чтобы найти ещё столь великолепный материал Григорию пришлось бы очень сильно постараться. Поэтому парень и хотел как можно скорей его поднять, дабы его тело подверглось как можно меньшему разложению. Всё же от этого напрямую зависела сила и качество будущей нежити.
В этот раз, по сравнению с прошлым, обряд претерпел некоторые изменения. Помимо некого подобия магического круга на теле, Гриша начертил его копию на твёрдых, каменных плитках, которыми был вымощен двор. Получилось как всегда немного кривовато, хотя заметно ровнее, чем первые ваяния парня.
Правда на этом отличия не заканчивались. Была ещё одна существенная разница в самих магических кругах и формулах применяемых чар. Ведь на этот раз, Григорий решил сделать ещё одни шажок в освоении некромантии, подняв упыря.
Новые чары были сложнее, чем для подъёма мертвеца, но зато они позволяли призвать душу умершего, тем самым делая его намного умнее и самостоятельнее. И это уже не говоря об огромной силе, которой в результате наделялась поднятая нежить. Всё же упырь был полноценной высшей нежитью, что делало его на порядок сильнее обычных мертвецов. По крайней мере, именно так говорилось в «Гримуаре повелителя смерти», который Гриша, хоть и с трудом, но по не многу осваивал.
Заглянув в инвентарь, парень извлёк из него десять крупных ядер. Размером они были куда меньше чем камни маны, в то время как их функциональность отличалась незначительно. Хотя стоит добавить, что из-за этих «незначительных отличий» Григорию пришлось добавить дополнительных формул и рун. Ведь в противном случае, мог получиться лишь хороший бада-бум и испорченное тело выдающегося воина в комплекте. И это уже не говоря про остальной головняк, который свалился бы следом.
«Инкрустировав камушки» Григорий приступил к плетению заклинания. Чары складывались, как и до этого, стройно выстраиваясь в требуемые формулы. А затем, после активации, общим потоком тёмно-синей энергии они направились в магический круг и тело.
Каждая чёрточка, нарисованная или вырезанная Гришей, «засветилась» всё тем же странным и противоестественным тёмно-синим «светом», который с одной стороны, вроде излучался, но с другой, ничего не освещал, а скорей являлся более тёмным пятном, на фоне ночной тьмы.
Где-то через полминуты труп немного задрожал, начиная уже самостоятельно испускать это своеобразное свечение. К этому времени ядра, также окрасились всё в тот же тёмно-синий свет и на общем фоне выглядели как чёрные кляксы.