Попала, так попала, или Невеста на двоих
Шрифт:
Почти целомудренные, но я ждала их с таким нетерпением, что каждое отзывалось искрами пронзительного удовольствия.
Когда же застежка сдалась, Ладислав принялся растирать мне спину. Сильные уверенные движения, они одновременно расслабляли тело и распаляли желание.
От плеч ладони спустились к талии, потом еще ниже, одновременно освобождая меня от платья.
Один горячий поцелуй, затем второй, а вздрагивала в ответ и едва могла заглушить невольные стоны.
Став ненужным, платье улетело в угол, туда же последовали
– Ты прекрасна, – шепнул он, а я физически ощущала, как по телу скользит его взгляд.
Это было необычно, волнующе и будоражило кровь.
Я же в свою очередь тоже рассматривала мускулистое загорелое тело. Тело воина, защитника.
А потом, будто наш корабль сначала поднялся на гребень самой высокой волны, а потом ухнул вниз так, что перехватило дыхание. В руках Ладислава я умирала и снова воскресала. Я не знала, это начинался шторм или просто тонем в необузданном удовольствии.
Раз за разом мир разлетался на мельчайшие частицы, и единственным, что оставалось надежным – это Ладислав, за которого я цеплялась изо всех сил, чтобы не потеряться в вакханалии чувств.
Они, будто магия, выходили из под контроля. Уже не я управляла ими, а они мной. Это они требовали больше ласк и сами не скупились на ответные. Они желали теснее прижаться к горячему телу. Они, забывшись, царапали широкую спину и стискивали зубы в попытках сдержать стон наслаждения.
– Не надо, – жаркий шепот привел в чувство.
Я открылась навстречу настойчивым губам и тот же миг, мир снова рассыпался ослепительными искрами.
И я закричала. Это был крик ликования и освобождения.
Какое-то время мы еще лежали неподвижно под укрытием неизвестно когда опустившегося полога, и Ладислав баюкал меня в крепких объятиях, а я жадно вдыхала, ставший еще сильнее неповторимый аромат лилий.
Нас никто не беспокоил, и я сбилась со счета сколько таких ночей мы провели, когда укрытый ковром потолок превращался в сверкающее звездное небо, а под ним разгорался ураган страстей.
Мы не желали расставаться ни на миг, словно наверстывая то время, когда, сами не зная того, были насильно разлучены.
Да, потеряно много, но, черт возьми! Мы молоды, мы вместе и у нас впереди много-много дней, чтобы узнавать друг друга и столько же ночей, чтобы без оглядки предаваться любви.
В одно утро, похожее на множество других, когда молочная дымка стелилась над гладкой, как зеркало водой, а над головой весело хлопали паруса, на горизонте появилось и разрасталось какое-то темное пятно.
– Су-у-ша!
Конечно же, так зычно кричать может только наш капитан.
Его оглушительный голос прокатился над всеми кораблями, укрытыми опалово поблескивающей защитой пресвятейшего, хранившей нас все путешествие.
А берег все приближался. Он выглядел совершенно пустынным, но вдруг,
Так вот ты какой, мой новый дом.
Я жадно рассматривала смуглых аборигенов, белый песок, то исчезающий под изумрудной водной, то вновь обнажаемый белой пеной, приветливо покачивающиеся пальмы, и сердце сжималось от неизвестности.
– Все будет хорошо. Ты их полюбишь, – прошептал Ладислав и поцеловал меня в висок.
ЭПИЛОГ
Прошло, наверное, около двух лет с тех пор, как мы высадились на гостеприимном берегу. Точнее сказать сложно, поскольку здесь нет смены сезонов, но уже двадцать четыре раза мы встречали рождение новой луны.
В одну из таких ночей появился и наш малыш.
– Добрый знак, – склонившись над нами, прошептал Ладислав. – Так же как луна в ночи, он станет для людей путеводным светом, – и поцеловал сначала темноволосую головку сына, а затем и меня.
Через несколько дней пресвятейший осенил малыша благословлением Светлейшего в недавно отстроенном храме.
Как и все проводимые им обряды, церемонию сопровождали яркий свет и ощущение теплого покоя. Малыш даже ни разу не заплакал и с любопытством осматривал светлые, украшенные жемчугом стены. Почти с таким же любопытством и благоговейным трепетом заглядывали самые смелые и любопытные из местных жителей.
Сами не обладая магией, они приняли Ладислава, да и всех, кто приплыл на кораблях, давно обещанными посланниками Морского Владыки. Готовы были поклоняться, как вышедшему на сушу Богу, и нам с трудом удалось убедить их, что это заблуждение.
Кажется, местные жители так до конца и не поверили. Они повели нас вглубь острова, где низкие домики, больше похожие на сложенные из веток шалаши, окружили шумный и искрящийся водопад. Предложили самую лучшую хижину, но Ладислав отказался, и мы продолжали жить на корабле, пока все вместе не построили храм и дом. Обеспечили жильем и остальных бежавших от произвола принца. Предлагали аборигенам, но они предпочли свои шалаши и наотрез отказались от более крепких убежищ.
Жизнь постепенно входила в свою колею. Семья за семьей, Ладислав освободил от неволи всех, кто остался ему верен. Функции в небольшом селении распределились как-то сами собой: Грета открыла пекарню и небольшой магазинчик и кормила всех вкуснейшей выпечкой. Рыбаки добывали рыбу, ныряльщики – кораллы и жемчуг. Крестьяне взялись обрабатывать землю, чем весьма заинтересовались аборигены и приняли в этом деятельное участие.
Авторитет Ладислава даже на новой земле не подвергся ни малейшему сомнению, и со всеми вопросами, как бывшие подданные, так и местные, бежали к нему, а если был занят, то к пресвятейшему. А занят Ладислав был часто – наравне со всеми принимал участие в возведении храма и усовершенствованию деревни.