Попала замуж! За дракона?! Развод!

Риш Мартиша

Но не было у меня любовника. Или я просто об этом забыла? Точно так же, как и о многом другом?

Реальность слишком яркая для обычного сна, предметы можно взять в руки, почувствовать вес, тронуть узор пальцами. Мысли путаются. Никак не могу понять, что правда, а что – лишь видение. Я настоящая здесь, или там, на простынях светлой квартиры?

Ночной гость стоит на пороге. Смят капюшон плаща, из-под него торчит кончик косы. Эльфийская, вражья, перевитая тонкой серебряной нитью, что искрится магией ворожбы.

—

Не смей! — кричу я и поднимаю в руки кинжал. Убью. Наверняка знаю, что сумею отбиться и справлюсь.

— Хозяйка, вы меня не узнали? — слетел капюшон с незнакомца, обнажив голову моей горничной. Морок? Без дара не определишь. А дар давно заперт под сердцем. Только девицы могут распоряжаться силой по-своему. Я же все ещё замужем, к величайшему сожалению.

Почему я так об этом грущу? Не знаю, не помню. Все кругом точно сон. И ковры на полу и шкура в изголовье кровати. Только сон удивительно яркий и я будто бы видела его уже не один раз.

— Не узнала, — признаюсь я.

— Идёмте скорее. Вы хотели взглянуть на полюбовницу барона, вашего мужа, — мой муж директор завода. И он вовсе не барон! Но я все же куда-то иду тайным ходом.

Шершавые теплые камни моего замка отзываются волшебством. Ласкают пальцы. Мой дар, моя искрящаяся магия, клокочет так близко к сердцу. И никак не выходит пропустить ее через руку в кончики пальцев, оживить замок, вновь прикоснуться к его теплой душе. Дар заперт моим браком с человеком, и сил не хватает освободиться.

Моя сила должна иметь волю. Силой наполнять замок, дарить свободу и небо! Все здесь сотру в порошок, как только верну себе дар. Нет, не все. Родные стены оставлю. Те, что стали родными. И младенчика тоже не трону, и слуг.

Только мужа, только барона. Его ненавижу. Но за что? Снова провал в голове.

Это только сон. Сон же не может быть настолько реальным? Я переводчик и я знаю эльфийский, а ещё греческий и латынь. Ее учила ради забавы. Но эльфийский откуда? Убейте, не вспомню.

Магический светлячок, и тот заперт в клетку. Пляшет и рвется на волю в руках у служанки. Точно так же как я. Дрогнул на стене гобелен, откуда он взялся в тайном ходу?

— Смотрите! — девушка увлекает меня за собой, приникая глазом к стене. Да тут щель в кладке, совсем нет раствора в целом ряду между камнями. Это злит, и сила вновь клокочет внутри. Заглядываю сквозь стену в чужие сердца.

Они переплелись в страсти. Мой муж, не тот, что директор завода, он бы никогда не посмел. Мой здешний муж, прекрасный и черноглазый, лежит, раскинувшись на простынях.

Усердно, не без изыска, ласкает его прекрасная нимфа. Глаза словно омуты, пышная грудь перевита лентой, вокруг талии звенят колокольцы. Главного я не увижу сегодня. Талию девушки окутал платок невесомой ткани. Вот только зачем я хотела своими глазами увидеть самую суть измены? Не все ли равно? Да и мужчина этот мне безразличен.

Нет. Я должна

была видеть, чтобы я что-то могла сотворить. Но что? И почему я не помню?! Какой-то свод старых канонов мельтешит страницами в голове. Барон Малтиш, этот мой муж, предусмотрел, что в замке может быть лаз, подготовился. Умный. Я не должна видеть самую суть, иначе могу... Что я могу?

Ну, занимаются люди любовью. Почему нет? Мужчина – чужак для меня. Отчего-то колет сердце только это открытие. Чужак.

Барон Малтиш. Чужак, иноземец и до кучи подлец. Но красив, не спорю. Настоящей мужской красотой, блеском, немыслимой статью, ловкостью и жадностью страсти, сильными руками, рыцарским телом. Хорош, думаю о нем отстраненно. Мой муж другой. Куда проще, спокойнее, глаже. Нет и не было у него никогда ни такого рельефа мышц, ни такой спины, ни такого горящего взгляда. Блондин в дорогом костюме и с запонками на рукавах.

Смена декораций происходит слишком внезапно для меня. Красивый зал, готический, мрачный, такой, какими бывают соборы в Париже. Мы были там прошлой осенью, и сердце мое ликовало. Нет, не от многоголосой толпы, и вовсе не от Монмартра, не видела я красоты и в творении великого Эйфеля.

Меня звали, мной любовались, мною гордились старинные храмы, их запертые в витражах дивные сказочные существа. Мы вместе дышали и тосковали о той свободе, которой наполнился сон.

Льется ветер в открытые створы замкового окна, гуляет сквозняком, плещет в полных бокалах, зовёт меня в синюю даль. И все же этот замок неимоверно родной. Я раз за разом хочу в него возвращаться. Ещё бы мужа здесь не было. Надоел. Мешает. Заметил меня, встал из-за стола, неимоверно любезен, игрив. И на его щеках огнем растекаются поцелуи той белокурой пышной нимфы.

— Да наполнится счастьем твой день, супруга, — я молчу, прожигая его взглядом черных зрачков. Мой дар заперт где-то под сердцем. По нему я безмерно тоскую, лишь искорками прорывается волшебство и то, скорей, понарошку.

— Что-то не так? — он поднимает бокал, все так же хмельно улыбаясь. В бокале всего-то сок. Хмель в улыбке плещется от недавней утоленной в чужих руках страсти.

— Ты изменил, — говорю я банально. Безвкусно. Другая бы закатила сцену. Мне же действительно все равно. Лучше б, конечно, он сдох. А измена?

— По крайней мере, я не принесу в нашу семью ребенка иной крови, — страх пеленает всю мою суть. Узнал? Но что он узнал? Да, моя малышка рождена не от него. И не мной, если честно. Но и в обиду я ее не дам. Привязалась к крохе? Нет. Тут скрыто что-то ещё. Хотя ее курносенький нос, причмокивающие губки, кулачки... — Повезло, что ты родила от него дочь. Продадим замуж и черт с нею. Кто тот счастливец, которому ты подарила своего первенца?

— Изменщик! Ненавижу тебя! — мягкий поцелуй щекочет губы. Я щурюсь и тру щеку о простыню, не желая проснуться.