Попандос, или Как я стала принцессой горгулий

Езерская Валентина Алексеевна

Розово-черный полосатый свитер с длинными рукавами, челка на глазах, пирсинг, кеды. В такой одежде он бы в академии произвел фурор. Ребята неплохо ориентировались на местности и по части камуфляжа, хотя, чего это я, они же здесь уже бывали.

С замиранием сердца я смотрела на новый портал, напоследок обернувшись на Хармса и Злату. Та поддержала меня взглядом и ободряющей улыбкой. Уж она хорошо понимала, что я чувствую.

— Помни, никому не признавайся, кто ты. Это лишь принесет тебе страдания.

Я кивнула.

Сама

понимала, что мое тело давно похоронено в земле. Для всех я умерла — и мертвым лучше не восставать из могилы.

Я вошла в портал, за мной смело шагнул Арилл. Я же волновалась так, словно впервые очутилась на Земле. На меня нахлынули привычные звуки и запахи города, а вместе с ними и воспоминания.

Мы оказались в новостройке, я узнавала это место.

Совсем рядом находилось то здание, с которого я неудачно так спикировала и затем очнулась в теле горгульи. Если пройти в конец улицы и свернуть к парку, а затем пройти его, дальше, за магазином находился мой старый пятиэтажный дом.

Арилл, открыв рот от удивления, разглядывал многоэтажные дома с пустыми окнами, строительную технику, только поэтому я еще не слышала его голоса. Осторожно принюхивался, как собака. Ну да, махины такие, больше на великанов смахивают.

Я потащила парня за собой. Кто его знает, сколько у нас времени. Может операция «Ы» по поимке вредоносной ящерицы пройдет и за полчаса.

— Это построили при помощи магии? — озирался по сторонам дроу.

— Можно и так назвать. Техномагии, слышал о такой?

Парень замотал головой. Нет, не слыхал.

Ну, еще бы!

Выйдя на оживленную улицу, дроу вдруг закрыл рукой нос и подался назад. Мимо, дрынча разбитым глушителем, с ревом монстра пронеслась легковушка советских времен.

— Как можно здесь дышать? — сдавленно произнес дроу, провожая ошарашенным взглядом невиданную железную телегу на колесах.

Я качнула плечами. Сама не понимаю, как раньше жила, а ведь это даже не мегаполис. Вот где самая отрава воздуха!

После Алестериума с его чистым воздухом мне тоже некомфортно было, но я стремилась увидеть брата, поэтому только увеличила темп, все время подгоняя парня, которому все казалось в диковинку.

Он таращился на дома, машины, людей, на маленькую девочку, что лизала мороженое в вафельном стаканчике.

— А можно мне такое попробовать? — попросил он у меня.

Я лишь глаза закатила к небу. Черт меня за язык дернул, когда умоляла старшего принца взять его братца с собой.

Я поинтересовалась: который час? И получила ответ, что уже полдень. Потом так, ненароком, спросила: какой сейчас день и год?

Парень, у которого интересовалась, усмехнулся и произнес: понятно.

Что ему понятно, не знаю, подумал, может, какая-то «зависимая» и потерялась в днях, но на вопрос ответил. Выходит, дни с моей смерти и перехода в другой мир совпадают.

Дойдя до дома, я притормозила.

До меня только сейчас дошло, что я скажу отцу? Подруга вашей дочери?

К этому моменту он вполне мог уже находиться в своей ежедневной кондиции. И перед Ариллом неловко, я ведь его даже оставить на минуту боюсь, а не хотелось бы, чтобы он всю обстановку в доме видел.

Но выход из положения подсказала сама ситуация, а вернее, бабули у подъезда. Вот уж у кого все можно узнать! И про себя, и про отца и Славку.

— Доброго дня вам! — вежливо поздоровалась я.

Две пенсионерки уставились на меня с Ариллом.

Их то я узнала, а вот они нас видели первые. Смотрели где с любопытством, а где настороженно, сложив на брюшках сморщенные ручки. Одна выше нас живет, вторая в другой подъезде на первом этаже. Обе вдовы. Эти старушки похлеще работников ФСБ, всех на районе знали. А случись такое, что признали бы, получили бы обе инфаркт.

У бабы Нюры, что над нами жила, и так хватало проблем со здоровьем. Все время жаловалась, как ей тяжело подниматься на свой этаж. Так что, будем сочинять по ходу разговора, поддерживать легенду внедренных межмировых шпионов.

— А вы кого ищете? — баба Нюра сразу определила, чего мы хотим.

— Да вот, подруга я Томки из двадцать третьей квартиры, приехала проведать ее.

— Ай! — всплеснула старушка руками. — Вы не знали?

 — Что?

— Памерла девка. — горестно проговорила бабуля, кивая головой. — Такая молодая, а какая приветливая и добрая была!

Я немного обалдела от такой характеристики, я еще той задирой считалась, но подумала, что про покойника либо хорошо говорят, либо никак.

А бабуля, счастливая, что может поведать все тайны местного двора, продолжала:

— Все время интересовалась про мое здоровье. Прибрал Бог невинную душу. Уж как я переживала, свечки в храме ставила. Жизнь у нее поди и так не сахар была. Когда мать умерла, отец спился. Она заменила брату родителей и кормила, и одевала…

— А как он сейчас? — пришлось перебить.

Слушать про свою жизнь не больно-то хотелось, а вот за мальчугана одиннадцатилетнего переживала.

— А ты про кого интересуешься? Если про ее отца, так он совсем пропащий стал, мебель распродал, пьет беспробудно, едва Тамару похоронили, собирали деньги всем домом.

— Спасибо вам, — проронила я, растроганная добротой соседей.

— А ты чегой-то благодаришь? — изумились старушки.

— Да мы с Томой очень дружили, — нашлась, что ответить, с трудом сглотнув застрявший в горле ком.

— Не видели мы тебя тут ни разу, а ты кто такая? — неожиданно с подозрением поинтересовалась баб Нюра.

Ну вот, жизнь при КГБ зря не прошла.

— Да я… Лена Ткачева, я из нашего города в Москву еще в детстве переехала с родителями, вот ностальгия нахлынула, хотела с подругой увидеться…