Попасть в отбор, украсть проклятье
Шрифт:
Поймала себя на этой мысли и прикусила губу. Это что же я… ревную? Ворона? Ведь еще недавно я при встрече с его любовницей о подобном даже не думала, а сейчас… может, потому что до этого я не стояла у него за спиной, пока он удерживал щит. Не позволял смертоносным ледяным кинжалам закончить свой полет, впившись в чье-то сердце. Или это не ревность, а меня просто так уязвила эта… ведьма!
Ни тот, ни другой вариант объяснения моих эмоций меня не устраивал, но из двух зол я выбрала более понятную и решила: ворона я совершенно не ревную, это просто у белобрысой ведьмы взгляд бесячий. И точка!
Впрочем,
– Вы в курсе, лейтенант Майнок, что в этом списке из четырех имен есть и ваше?
– Да, – и столько спокойной уверенности было в одном этом ее слове.
– Тогда. Что. Вы. Делали. В камере. Сбежавшей. Рунур. Сегодня. Утром?
– Каждое слово ворона – будто щелчок костяшек на счетах. – И в подробностях, ?айнок.
Она на миг нахмурилась. Всего доля секунды – и вновь на лице очаровательная улыбка, которую подчиненная подняла, как рыцарь – щит. Хотя, может, именно красота и была ее главным оружием? Но то, как быстро она взяла себя в руки, говорило лишь об одном: лейтенант явно ждала этого вопроса, готовилась к нему, но давящей ауре Арнсгара сопротивляться ей было тяжело.
– Вчера я вела допрос подозреваемой Рунур. Она ничего не сказала, и эмоции тоже держала под контролем. Но мне всё же послышались некоторые их отголоски: отчаяние и сожаление. И я решила утром попробовать раскачать их. Беседой с глазу на глаз, в камере, пока подозреваемую не повели в допросную, где на нее будут давить палач и мастер печатей.
Она говорила четко, глядя ворону прямо в глаза, так, как это умеют только менталисты и эмпаты. А я поняла, что все же главное оружие этой ?айнок вовсе не красота и даже не острый ум, который она пытается скрыть за очаровательными улыбками. Нет. Редкий дар тонкого эфира, позволяющий проникать в мысли и душу – вот ее щит и меч.
Я уже представила, как Ар после такого взгляда безоговорочно соглашается со всем, что бы ни сказала эта белобрысая ?айнок…
– И что же вы выяснили из вашей милой женской беседы?
– По тому, сколь щедро был сдобрен сарказмом вопрос ворона, даже я поняла: лейтенант старалась зря. Никакого расположения он к ней не ощутил.
– Все изложено в моем рапорте, - поджав губы, ответила лейтенант. – Если я являюсь подозреваемой в причастности к побегу заговорщицы, я готова принести кровную клятву верности…
– Пока в этом нет необходимости. Вы свободны.
?айнок вышла с прямой спиной, гордо вскинув голову, оставив после себя в кабинете молчание. ?но было из той тревожной породы, когда тишина сторожит тишину.
Ворон задумчивым немигающим взглядом смотрел на принесенную шкатулку. А я подумала, что все же подчиненная смогла воздействовать на него, притупить бдительность, затуманить разум. Но в следующую секунду раздался его чуть надтреснутый голос:
– Надо же, а ее сила растет, - ни к кому не обращаясь, в пространство заметил он.
– Почему ты не взял с нее клятвы? Отпустил?
– совершенно невпопад спросила я.
– Чтобы потерять в перспективе лучшего эмпата империи? Клятвы крови резко понижают силу у магов сознания. Это особенность их дара. Об этом, правда, не говорят на лекциях в академии.
Я вспомнила, что и вправду дарам эмпатии
– К тому же, пока вы так мило перемигивались с Майнок, я поставил на нее следящее заклинание. Так что, если она связана с заговорщиками, в ближайшее время мы это выясним.
– Значит, ты специально медитировал над этими четырьмя строчками? – тоном «придушу и не замечу» вопросила я.
– И поэтому тоже… – в лучших традициях психологической пытки цвергов, которая именуется как «потом скажу», произнес ворон. – А сейчас садись ближе к окну, надо зашить тебе плечо, - с этими словами он поставил свой стул рядом с подоконником.
Но я осталась на месте.
– А я тебе расскажу историю ?айнок Клейсии и причины, по которым связь ее с ренегатами сомнительна, - пообещал он тем тоном, которым обычно родители обещают ребенку прочитать сказку перед сном.
Правда чадом я перестала быть этак фунтов сорок назад. Посему на сомнительный подкуп не поддалась. Целых три секунды не поддалась. А потом все же сделала шаг вперед.
Знала бы, на что согласилась, десять раз подумала бы, подставлять ли плечо. Нет. Ворон иглой орудовал споро, отвлекая меня меж тем повествованием о Майнок Клейсии, девице неаристократических кровей, несмотря на внешность истинной высокородной. Но я все равно чувствовала себя жутко неловко с полуспущенным с плеча черным кителем, когда Ар склонился надо мной.
Прикосновения его теплых рук, точные, аккуратные, заставляли задуматься: а сколько раз он вот так орудовал иголкой? Латал ли других? Себя? Ведь не всегда можно воспользоваться магией для исцеления. При поражениях некоторыми заклинаниями применение любых целительских чар может не помочь, а навредить…
Движения ворона были скупы и точны, а голос – спокоен. И я честно старалась вслушиваться в смысл его слов:
– Старший брат Майнок был той еще сволочью. Он продал сестру за сто форинтов одному аристократу, когда ей едва исполнилось пятнадцать. Она еще только почувствовала тягу и не шагнула за Грань. Каратели накрыли особняк как раз в ту ночь, когда происходила сделка. Правда, повод для ареста эйра Сорсола был гораздо весомее, чем работорговля, - государственная измена.
– Значит, ты ее спас?
– Я повернула голову, чтобы увидеть лицо ворона.
И тут же удостоилась строгого:
– Тай, не вертись! – И вроде бы его голос был серьезным, но я невольно улыбнулась уголками губ.
А затем Ар продолжил штопку моего плеча, а вместе с ней и рассказ:
– Не то чтобы спас, и если быть объективным – даже не я, а капитан Ортридж, командовавший той операцией…
– Но с обожанием смотрит она на тебя, – я не удержалась.
– Не с обожанием, а с расчетом, - поправил ворон.
– Майнок считает, что статус моей любовницы поможет ей быстрее стать капитаном. Поскольку капитан руководит операциями по ликвидации и зачистке государственных преступников.