Поправка-22
Шрифт:
— И промахнулись, — напомнил полковнику Кошкарту Йоссариан. — Нам пришлось бы лететь туда еще раз.
— Зато, возможно, удалось бы уничтожить мост при первом заходе.
— Или вообще не удалось бы.
— Но возможно, у нас не было бы тогда потерь.
— Или было бы гораздо больше, а мост, возможно, остался бы цел. Я считал, что вы дали нам задание уничтожить мост.
— Прекратите со мной пререкаться, — сказал полковник Кошкарт. — Мы все попали в серьезную передрягу.
— Я не пререкаюсь, сэр.
— А что же вы делаете?
— Вы
Полковник Кошкарт, с остервенением нажав ладонью одной руки на согнутые пальцы другой, громко хрустнул суставами. Подполковник Корн, низкорослый и рыхлый человек с округлым брюхом и смуглым от загара лицом, безмятежно сидел на одной из скамеек в первом ряду, вольготно вскинув руки и положив ладони на загорелую лысину. В его глазах за стеклами очков без оправы проблескивало тайное удовлетворение.
— Нам надо объективно оценить это происшествие, — сказал он полковнику Кошкарту.
— Нам надо объективно оценить это происшествие, — мгновенно вдохновившись, сказал Йоссариану полковник Кошкарт. — Дело, разумеется, не в сантиментах. Мне наплевать на потери. Но как я напишу рапорт? Как представлю в выгодном свете этот прискорбный случай?
— А почему бы вам не дать мне медаль? — застенчиво поинтересовался Йоссариан.
— За промах при заходе на цель?
— Вы же наградили медалью Обжору Джо, когда он угробил самолет.
— А почему бы нам не отдать вас под суд? — с оттенком издевательского сочувствия хмыкнул полковник Кошкарт.
— Так при втором-то заходе я ведь не промахнулся! — запротестовал Йоссариан. — Разве вы не хотели, чтоб мы уничтожили мост?
— Мало ли чего я хотел! — раздраженно вскинулся полковник Кошкарт. — Разумеется, мне хотелось, чтоб вы его уничтожили. Он торчал у меня бельмом на глазу с тех самых пор, как я вызвался его разбомбить. Но почему вы не могли покончить с ним при первом заходе?
— У меня не хватило времени. Мой штурман не был уверен, что мы вышли к нужному городу.
— К нужному городу? — изумленно переспросил полковник Кошкарт. — Так вы хотите свалить всю вину на Аафрея?
— Нет-нет, сэр! Я сам виноват, что дал ему сбить меня с толку. Мне просто хотелось сказать, что у каждого бывают ошибки.
— Разумеется, у каждого, — проворчал полковник Кошкарт. А потом, словно бы отвечая на собственные мысли, неопределенно добавил: — И каждого можно заменить.
Возражений не последовало. Подполковник Корн лениво потянулся и, обращаясь к полковнику Кошкарту, сказал:
— Нам надо принять какое-то решение.
— Нам надо принять какое-то решение, — обращаясь к Йоссариану, сказал полковник Кошкарт. — А все из-за вас! Ну зачем вы полезли туда второй раз? Почему не отбомбились при первом заходе, как другие?
— В первый раз я бы промазал.
— А вам не кажется, что теперь мы пошли на второй заход? — насмешливо перебил их подполковник Корн.
— Так что же нам делать? — с отчаянием воскликнул полковник Кошкарт. — И эти еще там ждут!
— А почему бы нам и правда не дать ему
— За промах при заходе на цель? Ну за что, скажи на милость, его награждать?
— За второй заход, — раздумчиво ответил подполковник Корн и самодовольно усмехнулся. — Я полагаю, надо обладать недюжинным мужеством, чтоб решиться на второй заход, когда все остальные звенья кружат в стороне и некому отвлечь на себя хотя быть часть зенитного огня. А кроме того, мост-то он все-таки разбомбил. Это ведь беспроигрышный трюк — гордиться тем, чего следует стыдиться, — на нем еще никто не споткнулся.
— Ты думаешь, сработает?
— Не думаю, а уверен. Особенно если мы заодно произведем его в капитаны, чтобы все выглядело по-настоящему солидно.
— А может, это уж слишком?
— Почему же слишком? Играть надо наверняка. Да и какая разница, капитан он или лейтенант?
— Ладно, — решил полковник Кошкарт. — Дадим ему медаль за его храбрость при втором заходе на цель и произведем в капитаны.
Подполковник Корн взялся за фуражку.
— Уходят улыбаясь, — шутливо сказал он, обнял Йоссариана за плечи и двинулся с ним к выходу из барака.
Глава четырнадцатая
КРОХА СЭМПСОН
К Достославной осаде Болоньи Йоссариан стал настолько храбрым, что решился вообще не заходить на цель, а поэтому, когда они поднялись в воздух, нажал кнопку включения ларингов и спросил Кроху Сэмпсона, который вел его самолет:
— Так что у нас неладно с машиной?
— Что с машиной? В чем дело? — пронзительно вскрикнул Кроха Сэмпсон, и Йоссариан похолодел.
— Что-нибудь с машиной? — в ужасе заорал он. — Надо выбрасываться?
— Я не знаю! — нервозно взвыл Кроха Сэмпсон. — Кто-то сказал, надо выбрасываться! Кто это? Кто это говорит?
— Это Йоссариан, бомбардир! Говорит бомбардир Йоссариан! Что с машиной? Ты сказал, что-то неладно с машиной?
— Да мне послышалось, это ты сказал, что-то неладно с машиной. У меня-то все ладно. У меня полный порядок.
Йоссариану стало худо. Полный порядок привел его в полное уныние, потому что у них не было причин возвращаться. Мучительно поколебавшись, он крикнул:
— Я тебя не слышу!
— У меня полный порядок!
Голубоватая, как тонкий фарфор, вода и серо-серебристые плоскости самолетов, отражая солнечные лучи, сияли слепящей белизной. Йоссариан ухватил пучок разноцветных проводов переговорного устройства и вырвал пружинный штекер из контактного гнезда.
— Я ничего не слышу! — крикнул он.
Он ничего не слышал. Прихватив планшет с картами и три своих бронежилета, он пробрался через узкий лаз в пилотский отсек. Нетли заметил его, когда он выбирался из люка позади Крохи Сэмпсона, и следил за ним краем глаза из кресла второго пилота с вымученной, бледной улыбкой. Он выглядел удивительно юным, застенчивым и хрупким в громоздких пилотских доспехах — каска со шлемофоном, ларингофон, бронежилет и парашют. Йоссариан склонился сзади к Крохе Сэмпсону.