Поправка курса
Шрифт:
— Доктор Магель?
— Да, я доктор Магель. Вы, как я понимаю, Владимир Ульянов, не так ли? — спросил я из вежливости. Ленина я, конечно, узнал сразу.
— Точно так.
— Проходите, присаживайтесь, — я встал со стула, прошел навстречу и пожал протянутую руку.
— Итак, перейдем сразу к делу. Я представляю издательство «George Routledge Sons», которое желает выпустить для публики, читающей на английском языке, перевод вашей книги «Развитие капитализма в России». Об этом издательство уведомило вас почтой, и, получив
Ульянов внимательно вчитывался в каждое слово. Юрист. Лицо его порозовело: условия были более чем приемлемы. Просто замечательные условия. Но не до невозможности замечательные. Не фантастические.
Аванс двести пятьдесят английских фунтов поступает на счёт господина Ульянова в швейцарское отделение банка «Лионский Кредит» сразу после подписания договора, ещё двести пятьдесят через три месяца, по завершении поправок, который Ульянов вызвался сделать сам, чтобы осовременить издание, и ещё пятьсот фунтов спустя шесть месяцев после второй выплаты. Итого тысяча английских фунтов. Около девяти с половиной тысяч российских рублей золотом. Во франках так и вовсе огромное число.
— Редактором вашей книги будет Вильям Свон Зонненшайн, собственно, он и предложил издать «Развитие капитализма» в Великобритании.
Ленин порозовел ещё больше. Зонненшайн издал «Капитал» Маркса. И вот теперь издаёт его труд! И за хорошие, очень хорошие деньги! Да, его ценят, в отличие от некоторых тупорылых болванов, именующих себя российской интеллигенцией!
И он подписал каждый из трех экземпляров договора.
— Теперь, уважаемый Владимир Ильич, поспешим в нотариальную контору, заверить договоры.
И мы поспешили: пятница есть пятница. В вестибюле отеля к нам присоединилась Надежда Константиновна.
— Моя жена, — представил её Ульянов.
— Доктор Магель, — я приподнял шляпу.
Нотариальная контора была неподалеку, буквально в пяти минутах ходьбы.
Нотариус, оповещенный заранее, уже ждал нас и быстро зарегистрировал экземпляры. Один для меня, другой для Ульянова, и третий — на хранение в нотариальную контору.
— Что ж, дело сделано, — сказал я. — Позвольте пригласить вас в ресторан — отметить это дело и поговорить о делах будущих.
Ленин колебался недолго. Будущие дела его заинтересовали. Крупская колебалась дольше — она явно не считала себя достойно одетой, хотя, конечно, принарядилась как могла. Но я отмел её сомнения, сказав, что заказал для нас кабинет в «Les Armures». Такой случай упускать грешно.
И вот мы в ресторане. Уютный кабинет, приятная кухня и загадочный доктор Магель.
— Вы говорите совершенно как русский, — сказала Надежда Константиновна.
— Я русский и есть. Бароны Магели много поколений живут в России.
— Барон? Вы представлялись доктором, — немного нервно сказал Ульянов.
— Разве
— Вы доктор…
— Доктор медицины, Надежда Константиновна.
— А кем же вы работаете в издательстве «George Routledge Sons»? — не отставал Ульянов.
— Я не работаю в издательстве. Господин Зоненшайн, зная, что я буду в Швейцарии, попросил представить интересы издательства. По старой дружбе. Вы русский, я русский — так легче установить понимание.
— Вы дружны с господином Зоненшайном?
— Скорее, хороший знакомый. Нас познакомил господин Энгельс, в начале девяностых. Не обманывайтесь моим видом, я старше вас, и старше намного. Мне в этом году исполнится пятьдесят, — я уже выпил три рюмки коньяку, и некоторая болтливость была вполне объяснима.
— Вы были знакомы с Фридрихом Энгельсом?
— Да, довольно близко. Генерал интересовался антарктической экспедицией лорда Уитфорда, а я — один из немногих уцелевших её участников. На этой основе мы и сблизились. Господин Энгельс любил жизнь во всех проявлениях и был очень любознательным человеком. Кстати, он тоже пожертвовал на экспедицию двести фунтов.
— Это очень интересно, — сказала Надежда Константиновна. Она выпила две рюмки дамского ликёра, и была оживлена и даже весела. Почему нет? Бедность не порок, но необходимость экономить каждый сантим изматывает. А теперь… теперь жизнь представлялась праздником: можно нанять большую хорошую квартиру, постоянную прислугу, обновить и ещё раз обновить гардероб, отдохнуть, купить велосипеды, починить зубы, да много чего можно сделать на тысячу английских фунтов. — Антарктида — это так волнующе…
— Да, — вежливо согласился я. — Это последнее белое пятно на планете. Огромное белое пятно.
— И вы побывали в этом чудесном месте! Вам повезло!
— Очень. Экспедиция лорда Уитфорда насчитывала двадцать девять участников. Вернулись семеро. Остальные, включая Уитфорда, навсегда остались там. Так что да, повезло.
— Я… Я не знала… Я не это имела в виду…
— Но я действительно считаю, что мне повезло. Антарктида — потрясающее место, и я туда ещё вернусь. Позже. Теперь я лучше представляю, как готовиться к подобной экспедиции.
— А как вам русский север? — спросил Владимир Ульянов, но без огонька спросил, из вежливости.
— Северо-восточный проход сулит огромные выгоды, но это дело государственное. Пока же интереса государства направлены на другое.
— Вы о войне с Японией? — оживился Ульянов.
— И с Японией тоже.
— И каково ваше мнение об этой войне?
— Война — серьезное испытание для государства. Эта война дорого обойдется империи, — и мы немного поговорили о войне. Ульянов был полон странного скептицизма — он не только предсказывал поражение России, он страстно желал этого.