Попробовать Жизнь
Шрифт:
Обычно все ее чувства варились где-то в голове, кое-как проявляясь на лице, мимика – это сложно, приходилось напоминать себе о том, что стоит улыбнуться собеседнику, если ты ему рада. А сейчас она не могла сдержать ни кривившихся губ, ни детских слез и все на глазах у Мириэль.
– «Какой стыд», – мелькнула мысль и слезы от обиды полились с удвоенной силой.
В себя Лиралин пришла в чужих объятиях. Этот порыв напугал обеих. Осознание происходящего окатило Лиру холодом, от которого руки заледенели и стали дрожать, и она отстранилась, заглядывая в бледное лицо Мириэль. Глаза принцессы, распахнутые, устремлённые в никуда, окончательно вывели девушку из оцепенения. Состояние Мириэль заставило Лиру тут же забыть о себе и о своей истерики. Усадив не сопротивлявшуюся девушку в глубокое кресло неподалеку от обеденного стола, сама побежала в кладовую за успокоительным. Им оно обеим пригодится. Хорошо, что небольшая лаборатория
Мириэль стирала платком сбегающие по щекам слезы. Молча взяла у Лиралин лекарство и нервно вздохнув, проглотила вязкую жидкость, наморщив покрасневший нос. Благо на столе стоял графин с чистой водой; и Лира подала ей дрожащей рукой прохладный стакан. Забрав из рук Мириэль опустевшие хрустальные предметы, убрала их на газетный столик и присела около ее кресла на колени. Голова Мириэль была опущена и, только смотря снизу-вверх, можно было видеть её лицо.
– Мириэль, извини – не знаю, как объяснить свою истерику, но прости мне мое поведение. – Слова застревали в горле, но ей хотелось объясниться. – Видимо, не смогла больше держать это в себе, впервые ощутила что-то настолько яркое, прежде для меня незнакомое. Прошу, прости, что напугала, – еще сама, не отойдя от пережитого, запинаясь, пыталась успокоить сжавшуюся на большом кресле фигуру Мириэль.
– Ты не виновата, – белокурая голова Мириэль качнулась в сторону, и пара прядей закрыла лицо. – Прошу, уйди – мне нужно побыть одной. Возвращайся через час, мне надо привести мысли в порядок, и мы ещё раз поговорим о твоей просьбе, – дрожащим голосом сказала она и, избегая встретиться взглядом с Лирой, опустила голову.
Мириэль обхватила руками свои поникшие плечи, вся сжалась – поза еще больше подчеркнула всю хрупкость, миниатюрность и слабость ее тела. Она всегда старалась быть сильной, быть хорошей для всех, быть любимой, но то, что происходит с ее отцом, что случилось с ее сестрой заставили Мириэль измениться. Жила ли она последние пять лет или существовала словно в кошмарном сне? Ей было бы настолько же плохо, когда Лири ушла бы за Амадеусом? Точно нет, не настолько, тогда бы у принцессы остались хотя бы надежды, что её сестра жива и счастлива. Мириэль старше Лиралин на двадцать один год… или была старше? Она растила ее с младенчества, старалась быть хорошей сестрой и матерью, и хозяйкой в имении. Это был хороший опыт для нее – правильный, у неё всё получалось, она гордилась собой. Уж лучше так проводить молодость – растить сестру, чем утомительные душные баллы и нудные встречи с пустоголовыми ровесницами из приближенных родов. Мириэль рано повзрослела, наверное, тогда, когда встретила будущую мать Лиралины и вот сейчас она в том возрасте, когда Ин родила ей сестру. В какой-то мере, теперь Мириэль понимает почему Индарин решила пойти на этот шаг… но ей самой есть ради кого жить, у нее всё еще есть отец и любимый брат. Нет, глупо сравнивать их, у них совершенно разные судьбы. Одно точно, права была Ин, над ее родом Бердж висит проклятье и Лири оно коснулось слишком рано.
Глава 3
– Сарион, ты, наверное, жутко устал, – Лира говорила громко, чтобы фамильяр мог услышать сквозь шум встречного ветра, – давай остановимся вон там у реки.
Фамильяр издал одобрительную трель и стал пикировать вниз. Долгие полеты – не её, думала Лира: от каждого резкого маневра внутри все скручивалось в тугой узел, дыхание перехватывало, начинало мутить, а спина и ноги затекли. А ей казалось, что будет так же весело и легко, как их тренировочные получасовые полеты над имением. Усиленные чары для наездников спасали от падения, легкий барьер защищал от врезающихся мошек, пыли и в целом безопасность была продумана, но вот морально и физически, три часа полета, девушку немного вымотали. Если бы она подумала получше, то все же использовала трансгреспорт, но Лира кажется вообще плохо думала в тот момент. Тем не менее, девушка всё же получала удовольствие от подобного путешествия, несмотря на дискомфорт, не каждый день кому-то предоставляется возможность пролететь из одного конца острова в другой, ощутить весь масштаб континента, увидеть его красоту, посмотреть с высоты: на поля, озера, реки, горы, леса; и хоть летели они напрямик, все это разнообразие природы все-таки встретили.
В одиночку фамильяр мог держаться в воздухе более двенадцати часов, с грузом в виде легкой Лиры и сумки провизии Сарион сможет осилить почти столько же, но девушка всё равно переживала за своего друга. Да и ей самой уже очень хотелось сделать передышку, размять ноги, которые дрожали от напряжения, ведь всякий раз при очередном неожиданном финте грифона приходилось инстинктивно сжимать их
Мириэль дала свое согласие на просьбу о посещении праздника, конечно не обошлось без условий, но от счастья Лиру просто выбило из колеи, и ей всё ещё казалось, что она спит. Мириэль взяла магическую клятву о том, что, в случае опасности, она обязана, несмотря ни на что, трансгреспортом вернуться в замок и снабдила ее кольцом с многофункциональной печатью, зачарованным отводом глаз. Печать имела чары слежения и обоюдный трансгреспор, с помощью парного кольца Мириэль могла в любой момент не только отправить ей небольшое письмо, но и перенести Лиралин к себе, если посчитает нужным. Помимо этого, последней ее перестраховкой, уже перед самым отбытием, стала клятва о неразглашении личности без веских на то причин. Естественно, от нарушения подобной клятвы Лира не получит откат, но вот если девушка это сделает, то Мириэль почувствует парным кольцом и наверняка активирует трансгреспорт. Комплект колец был готов через два дня после их разговора и сумму, которую пришлось заплатить Мириэль мастеру Лиралин лучше не знать, ей и так иррационально стыдно, что не только вывела из себя принцессу, но и всё-таки уговорила отпустить.
Поведение Лиры, в последние несколько недель, вполне подходило возрасту ее тела: человек тут считался ребенком до пятнадцати лет, затем подростком до двадцати пяти, потом молодым примерно до семидесяти. В среднем, в зависимости от магического потенциала и раскачки ядра, когда знаменовался седьмой десяток появлялись первые намеки на старение, и только после ста десяти начиналось полноценное старение. Некоторые сильные маги доживали до сто девяносто пяти и до двухсот лет, но обычные граждане, особенно те, у кого не было магической квалификации в среднем на пятьдесят лет жили меньше. И всё равно продолжительность жизни была гораздо больше, чем у людей из мира Лиралин, которые жили шестьдесят-семьдесят лет максимум. Когда она думала о величине жизни людей этого мира, то всякий раз не понимала, почему так долго живя никто не ушел в науку? Магией можно лечить, изменять структуру, с помощью нее можно узнать время, определить влажность воздуха, и куда дует ветер, и усилить голос, усилить тело и зрение… И все-таки почему никто не пытается начать летать? Почему никто не создаст что-то похожее на самолёт? Это же прекрасно парить над землёй! Лира прямо сейчас смогла бы собрать простенький летательный аппарат используя ту же магию, нужны только материалы и время, но почему это не приходит в голову всем остальным? Может они боятся потревожить защитный купол? Нет, глупости, они же с Сарионом летают, птицы летают, так почему другие не могут? Точнее – не хотят.
У Лиры было много вопросов и сейчас она предпочла думать, о чем угодно, лишь бы только не вспоминать свою истерику и то, что за ней последовало. Как же ей тогда не хватало учителя! Фейрас всегда мог объяснить, разложить по полочкам любой вопрос, но, за неимением вариантов, Лира тогда направилась искать Сариона. Естественно, фамильяр так же, как и Лира не сведущ в таких тонкостях и не мог дать дельный совет, но его компания все же принесла ей некое успокоение. Ей удалось привести свои эмоции в порядок, сердце перестало барабанить о ребра, руки дрожать и, вернувшись в имение, она застал Мириэль за письмом мастеру печатей. Ее поведение не отличалось от прежнего: принцессе так же, как и Лиралин, удалось успокоиться и взять себя в руки.
– В этом мешочке монеты из моего сундука, – Мириэль оторвалась от письма, жестом попросила Лиру сесть напротив и выдержав паузу продолжила: – знаю – ты умеешь обращаться с деньгами. В кошельке денег более чем достаточно на первое время, но ты всегда можешь активировать с помощью капли крови пополнение. Видишь брошь? Это перестраховка, от воров, если украдут или заставят отдать, то они получат лишь малую часть. – К бархатному мешочку была прикреплена красивая гербовая брошь. – Есть лимит, тридцать золотых раз в два дня, в самом мешке сейчас семьдесят. Не бери с собой вещи, всё необходимое купи там и обдумай то, что будешь рассказывать о себе людям. Ты же понимаешь, что рассказывать кто ты есть не стоит?
Лира не сразу поняла, о чем говорит Мириэль, а когда поняла, то не пришлось даже напоминать себе о эмоциях – победная улыбка сама растянула губы. Лиралин укорила себя, что не сдержала своего восторга, Мириэль выглядела такой измученной по сравнению с ней. Противоречивые эмоции девушке не давали покоя, ведь она понимала почему Мириэль ее не отпускала, но почему всё же отпустила?
– Я бы отпустила ее, – внезапно сказала Мириэль грустно улыбнувшись.
– Что? – Лира взяла себя в руки и ее лицо вновь стало непроницаемым.