Попробовать Жизнь
Шрифт:
– Я бы отпустила сестру на карнавал, – пояснила Мириэль. – Поэтому с моей стороны несправедливо отказывать тебе. Ты ведь, теперь, тоже человек, – последнее предложение звучало немного с вопросом.
– О чем ты, госпожа? – это неожиданное откровение и её любопытство сейчас выходили из канонов их обычного сухого общения.
– За, почти, шесть лет ты выросла на голову выше меня, стала из девочки девушкой… я только сейчас поняла, что не узнаю в тебе свою сестру, что и ты уже не то создание из другого мира, ты – обычный человек. – Она отвела взгляд, тяжело вздохнула и продолжила говорить: – Ты взяла на себя долг Ширион. Я заставила тебя дать одну из самых строгих клятв – что ты сдержишь
– Я не жалею, это моя плата, за возможность жить в этом теле, – Лира считала, что всё справедливо.
– Редко раскрываю душу, так что послушай. Я избегала тебя не только из-за Лири: поначалу – да, но потом… потом ты окончательно пришла в себя, раскрыла себя как человека, совсем непохожего на нее. И я поняла, что заставила незнакомца нести чужое бремя, это жестоко и неправильно, мне не давало это покоя, пока я не отгородилась от тебя окончательно. До сегодняшнего дня мне удавалось успокаивать себя тем, что ты просто «предмет» – так ты тогда сказал? Ты, наверное, ненавидишь меня?
– Нет! Мириэль, я благодарна тебе за то, что ты делаешь для меня сейчас и никогда ни в чём не винила, – ее слова Лиралин и правда не задевали: не зная другого отношения к себе – не с чем сравнивать. – Мне не знакома ненависть, ведь ты права – в прошлом мире я была предметом. Как это безумно звучит, – хмыкнула Лира. После пяти лет жизни человеком, даже ей это теперь резало слух.
– Очень безумно, – принцесса попыталась улыбнуться и спросила: – У тебя, может быть, есть вопросы ко мне?
Ох, у Лиралин было много вопросов, очень много и наверняка Мириэль имела ввиду вопросы о предстоящем путешествии, но вырвался совершенно другой.
– От чего умерла моя мать? – она никогда не спрашивала Фейраса, считая, что он просто не мог знать таких подробностей, ведь на момент рождения Лиралин Фейрас работал в академии ректором боевого факультета.
Мириэль вся похолодела. Она тысячу раз думала, как будет отвечать на этот вопрос Лири и больше не рассчитывала, что услышит его. Особенно именно в этой формулировке.
– Почему ты назвала Индарин матерью? – на выдохе спросила она.
Лиралин была готова прикусить себе язык, но сдержалась, ощущая, как леденеют пальцы, вцепилась ими в край туники и пожала плечами опуская глаза. Как так можно! Почему она в последний месяц вообще не может следить за собой? То эмоции скачут, то язык за зубами не держится. Она сама не знала почему считает Ин своей матерью, но последние три года именно так девушка называла Индарин мысленно. И даже несколько раз мечтала о том, что та жива, что она ее настоящая дочь и гладя себя по голове представляла, что это руки ее матери. Наверное, любому живому существу хочется материнского тепла. Но это не ее мать, имеет ли она право так называть эту женщину? Или всё же…
– «У тебя не было жизни до этого. Да, ты родилась в этом мире нестандартно, но кто знает, может если бы все помнили свои прошлые жизни, то каждый бы чувствовал себя чужим в своем теле. Это тело твое, теперь – твое, и кровь в тебе течет королевская», – говорил ей Фейрас, Лира точно не могла вспомнить, что именно они тогда обсуждали и как разговор перешел в это русло, но она помнила его слова.
– Не отвечай, – Мириэль прикусила губу, слишком поспешно отменяя свой вопрос. Она прочистила горло, чтобы голос дрожал меньше, прежде чем продолжить: – Ин говорила о том, что ее род проклят, все по женской линии… – Мириэль сбилась, мысль пронзила так резко, что она не сдержала вздоха разочарования. – Я должна была это рассказать тебе еще в начале, но я думала Фейрас просветит тебя, возможно он и сам забыл этот факт. Индарин умерла не просто родами, а от проклятья – беременность забирает
– Значит проклятье, – нахмурилась Лира. – Я думала ее убили, – девушка увидела удивление на лице принцессы и тут же пояснила: – от родов в этом мире редко кто-то умирают. Настолько редко, что за последние двести лет было зарегистрировано всего семнадцать случаев, не считая прорыва фуй.
– Подумай о том, что будешь говорить людям о себе и попроси Авгостуса отнести заказ швее – тебе нужен комплект одежды на первое, – перевела тему Мириэль, напомнив Лире о важном. Почти на всех их вещах есть элементы рода Ширион – роза, чаще всего красная, в узнаваемом узоре шипов.
Лиралин благодарно кивнула, взяла бархатный тяжелый мешочек со стола, только сейчас понимая, что совершенно не думала о деньгах, когда просилась на карнавал. Девушка успокаивала себя мыслью о том, что это крохи от величины богатства семьи Ширион, но все равно чувствовала себя обузой, проблемой, ребенком, который вытребовал ненужную игрушку. А ведь она такой не была, Лира никогда до этого не ставила свои желания выше других и ей было стыдно.
Но все это вчерашний день, о котором Лира отгоняла мысли на задний план, пытаясь наслаждаться своим путешествием. Спустившись со спины Сариона, она легла на траву, раскинула руки и прикрыла глаза; ноги гудели, в ушах по-прежнему стоял шум ветра. Её хищник ушел вглубь леса за мелкой дичью, которую он предпочитал в сыром виде, а Лира, поднявшись с теплой земли, подтянула к себе сумку с провизией. С собой в дорогу из съестного взяла хлеб, сыр, мясо, фрукты, овощи и крынку с молоком. На все наложены чары консервации, поэтому не волновалась, что продукты могут пропасть, беря с собой в прок. В имении приемы пищи проходили по расписанию, но она вечно бегала на кухню и просил себе перекусить. Свой аппетит она считала привычкой тела, ведь будучи Тридцать никогда о еде не задумывалась. Зильвия, нанятая слуга на кухню, была всегда рада угостить ее парочкой бутербродов:
– Вы, госпожа Лира, только скажите, может, вам увеличить порцию – вы у меня лучший едок, – Зильвия по возрасту чуть старше Мириэль, разговорчивая, активная и очень заботливая, всегда радовалась чужому аппетиту. – Неизвестно, куда вся еда уходит: явно не в ширь, – смеялась кухарка. – Но я помню, сколько ела Наа, моя сестра, в вашем возрасте. Все уходило в никуда, и только спустя десять лет, уже обзаведясь семьей, стала округляться в нужных местах. Подлить вам ягодного сока?
Лира вспомнила Зилю и улыбнулась, откусывая большой кусок наспех собранного бутерброда. Река казалась чистой, и доев, Лира отвинтила крышку на фляге, наполнила ее свежей, прохладной водой. Фляга была не простой и можно было дополнительно не обрабатывать набранную в нее воду.
– «Сейчас бы кислого сока Зили, хотя скорее всего я его больше никогда не выпью», – мечтали Лира.
Сезон хяйфы закончился и следующего она уже тут не встретит. Неспешно съев второй, затем и третий бутерброд, наблюдая за шумящей быстрой рекой, сквозь которую были видны все камушки и валуны на дне, незаметно для себя Лира дождался возвращения фамильяра. Тот, несильно боднув ее головой, залился трелью, видя, что она вздрогнул от неожиданности.
– Тебе смешно? Бесстыжий, так подкрадываться подло, – Лира пристегнула сумку к поясу, забралась на спину грифона и произнесла формулу для наездников, а затем продолжила: – вся морда запачкана. Умылся бы в реке для начала. К твоей пернатой морде прилипает грязь намертво.