Попробуй меня разлюбить
Шрифт:
Ее руки обвивают мою шею. Она прижимается еще ближе, крепче. Только куда? Разве это вообще возможно?
— Катя…
— Замолчи. Просто заткнись, Кайсаров, — бормочет мне в губы.
— Ты…
Открываю глаза. Вижу ее. Она запрокидывает голову и точно чувствует мой стояк. Ледяная вода вообще не спасла.
Кривит губы в улыбке.
— Как все, да? — ухмыляется.
— Тебе здесь лучше не оставаться, — отворачиваюсь.
— Я не могу поехать домой, — бормочет и снова смеется. — В таком виде не могу… Папа убьет.
— Сомневаюсь, —
Мы продолжаем стоять в душевой кабинке. Пялимся друг на друга.
— Ты же никому не расскажешь, что тут произошло? Правда? — заглядывает мне в глаза с немой мольбой.
— Никому.
— Это будет только наша с тобой тайна. Наша и, — спотыкается о слова, — Курьянова.
— За него не беспокойся, он точно рот не откроет.
Катя кивает. Ее пальцы скользят по моим предплечьям, а потом она берет меня за руку.
— Прости, — осторожно касается своего укуса на моей шее. — Я просто испугалась, что ты тоже… как он…
— Дура, — цежу сквозь зубы и вытягиваю нас из кабинки. — Поехали ко мне.
— А твои родители?
— Их нет дома. Почти никогда. Поехали, приведешь себя в порядок.
Катя кивает. Делает смелый шаг вперед. В комнате мы проходим мимо стонущего Курьянова. Прошу Токман выйти в коридор. Она слушается. Не перечит, что радует.
Сам склоняюсь над этим уродом.
— Разговор есть.
— Какого хрена, Кайсаров?!
Курьянов подтягивается на локтях к батарее, сплевывая кровь.
— Близко к ней больше не подходи. Иначе то, что сегодня произошло, покажется тебе невинной шалостью.
— Больной ублюдок.
— Именно, — хлопаю его ладошкой по щеке, почти заботливо. — В следующий раз я тебе ноги сломаю. Заживать будут долго. И еще, если хоть одна живая душа узнает о том, что здесь произошло, — делаю паузу, — ты же знаешь, кто мой отец, и, уверен, осведомлен о его методах от своего, так что в случае чего я тебе не завидую.
Курьянов кивает как болванчик, стиснув зубы.
— Вот и отлично. Зуб вставить не забудь, — усмехаюсь и выхожу из комнаты.
Катя прилипла к стене напротив, продолжая обнимать себя руками. Бледная как мел.
Интоксикация налицо.
— Поехали. Заскочим в одно место еще.
— Хорошо.
Она не возражает, не сопротивляется. В сложившейся ситуации это меня не удивляет. Меня вообще мало что удивляет, разве что ее скачущие со скоростью света эмоции.
Когда мы приезжаем к зданию частной клиники, Катя в ужасе смотрит в окно.
— Зачем ты сюда меня привез?
— Тебе не помешают промывание и капельница.
Глава 13
Как я могла оказаться среди ночи в частной клинике, да еще и с капельницей в руке? Если бы родители только знали…
Боже, я даже алкоголь ни разу не пробовала, а теперь валяюсь на больничной койке, чтобы вытравить из своего организма какую-то более жесткую дрянь. Глаза застилают слезы. Здесь такие
Даниса нет. Я лежу здесь одна, медсестра только вставила катетер и упорхнула в теперь уже плотно прикрытую дверь.
Тело содрогается от спазмов. Меня тошнит. Желудок бунтует, а сознание просто в щепки. Как я могла быть такой наивной дурой?
Очередной тошнотворный позыв, и голова кругом. Мне то весело, то нестерпимо грустно. Видимо, это действие того вещества, что Курьянов подмешал в мою колу. На вечеринке мне не понравилось с первых минут. Но Артур настаивал на том, чтобы остаться, говорил, что просто нужно привыкнуть, а еще постоянно упоминал, что мой брат вот-вот приедет. Тим так и не появился, а позвонить ему я не то что не додумалась, эта мысль даже не проскользнула в моем к тому времени затуманенном мозгу. Да и никого из своих одноклассников я там не заметила, были те, кто на год старше, а еще друзья брата Артура из универа.
Уже хотела уйти, когда поняла, что ноги ватные и сделать очередной шаг слишком проблематично. Картинка перед глазами в считаные секунды поплыла, я едва успела ухватиться за стол, но бокал с колой не удержала, он упал на пол. Шипучая жидкость растеклась по паркету, на который я почти сразу осела, не в силах стоять на ногах.
Мне так резко поплохело. Бросило сначала в жар, потом в холод. Артур заботливо отвел меня к себе в комнату, сказал, что могу отлежаться. Возможно, это всего-навсего нервы. Я ведь ему даже поверила. Так в тот момент была зла на Дана. На его показательное безразличие. Он меня обидел. Сильно обидел. Было неприятно осознавать, что он меня просто пожалел, еще там, в школе, под лестницей. А потом это сожаление слишком затянулось и привело нас к точке невозврата.
Кайсаров повел себя как мудак. Я ринулась к нему с помощью, а он смешал меня с дерьмом одним своим взглядом. Это добило. Зато я проснулась, наконец перестала наматывать сопли на кулак и наглядно донесла до него одно-единственное правило — со мной так нельзя!
Правда, дома, как только Артур позвал на вечеринку, я согласилась, понимая в глубине души, что мое согласие — просто бегство от реальности. Не хотелось думать про Даниса, в очередной раз разбивать нашу с ним встречу на детали и раз за разом анализировать.
Я решила пойти куда более простым путем: сменить парня, обстановку и повеселиться.
Повеселилась…
Едва моя голова коснулась подушки Артура, я окончательно потеряла над собой контроль. Глаза слипались, а тело огнем горело.
Прикосновения Артура показались мне даже приятными, пока его пальцы не стали сжимать грудь, а тяжелое тело не оказалось поверх моего. Он навалился всей силой, пригвождая меня к кровати. Целовал. Своим противным, шершавым языком касался моей шеи, щек, губ. До сих пор мурашки от омерзения по коже бегут.