Попробуй меня

MargoLay

Свободу нельзя было подарить. Ее нельзя было отдать, обменять, продать.

Я научила Гарри именно видеть ее.

В его организме, как он иногда говорил, бежала кровь с недостатком витамина свободы.

Сейчас наши сердца были заполнены ею до самого предела.

До самых краев, хоть пей из трубочки.

Я тут вспомнил времена того самого колледжа. – неожиданно произнес он и затормозил на месте.

Затормозив вместе с ним, я испуганно распахнула глаза и захлопала ресницами как делают это куклы – стеклянно и без всяких эмоций.

Я

вспомнил те времена, когда ты была еще совсем ребенком. – продолжил он и вновь зашагал по зимнему проспекту, выдыхая спертый воздух ртом и выпуская холодный пар. – Помню, как ты сломала этот гребаный ключ, а внутри меня разлились водопады сущей радости, Дейвидсон.

Что?! – вскрикнула я и еле сдержалась, чтобы не залепить ему прямо в глаз. – Что это значит, что еще за идиотские «водопады радости»!?

Стайлс рассмеялся и крепче сжал мою руку – кровь в жилах затекла и с каждой минутой моя рука становилась все холоднее.

Ты шла за мной следом, такая растрепанная, сердитая, но жутко привлекательная. И я боялся представить, как ты будешь выглядеть у меня в постели. – Гарри вновь рассмеялся и виновато посмотрел на меня. – И когда ты раздевалась, ты была в миллионы раз прекрасней, чем я мог себе представить.

Ты идиот. – заявила я грубым тоном. – Ты абсолютный идиот.

Но твои глаза были наполнены разочарованием. – пропустив мои слова мимо уха, произнес он. – А сейчас они полны надежд, и я знаю, что ты счастлива.

Не счастлива. – съязвила я, копируя его тон. – Я самый несчастный человек на свете.

Счастлива, потому что я рядом.

Я всегда представляла Стайлса как объект обожания всех девушек в колледже. В глубине души я была уверена, этот паршивец соблазнил десяток красавиц, однако же каждая моя мысль о том, что я могу сказать ему гнусный «Привет» приводила меня в адский шок.

Руки тряслись от одного воспоминания о том, что творилось в колледже. Я помню как Зейн впервые встретился с Эмили, как Найл запрещал выбежать мне на улицу и склонялся на плохую погоду, а все потому, что Гарри должен был уехать. Я помню профессора Смита и эти детские угрозы Стайлса, которые в то время внушали мне невероятный страх. Я чувствовала как падает мое сердце в пятки, когда он крутил мои подвески у себя в пальцах, а затем швырял их как огрызок яблока в мусорный бак – безразлично и холодно. Я с гордостью вспоминаю, как он подошел ко мне первым и спросил мое имя, а затем послал весь мир к черту и сам стал им для меня.

Я помню его сладкие губы, мне всегда казалось, что они слишком горькие, как горчица и противные, как лимон.

Все оказалось совсем наоборот.

Совершенно случайно все оказалось совсем наоборот. Его губы всегда были мягкими, как зефирки и сладкими, как сироп.

Сейчас я держала его настолько крепко, что Стайлс щурился. И дело даже не в том, что холод щекотал его щеки, дело было в том, что хватка была смертельная.

Руки тряслись от того, что я с силой сжимала его воротник и с

такой же силой притягивала его к себе.

Холодные губы чувствительно касались моих и я была готова умереть ради таких прикосновений.

Я не могла перестать хотеть чувствовать их на себе.

Никогда не забуду, как я решил оставить тебя. – улыбнулся он, обнимая меня за шею. – Это было моим самым дурацким решением.

Не прощу. – вякнула я на него, но все так же крепко прижимала парня к себе посреди улицы.

Видишь, ты без меня научилась жить, а я без тебя и трех дней не продержался.

Стайлс молча отпустил меня и вновь ринулся вперед, заворачивая на другую улицу и продолжая сжимать мою руку.

Когда мы были в доме у Пейна, мне сказали, чтобы я женился на тебе. – произнес Стайлс и я в мгновение подавилась собственным дыханием.

Пришлось остановиться и прождать несколько минут, чтобы дыхание восстановилось и я наконец-таки перестала кашлять.

Мои глаза застряли в положении круглых монеток, а ком посреди горла, который все никак не мог раствориться чуть не выпрыгнул наружу.

Это глупо. – продолжил Стайлс. Казалось, его ничего не напрягает. – Мы молоды, мы полны жизни и энергии, в конце концов, мы принадлежим друг другу. И все же, моя дорогая Дейвидсон, одна мысль о замужестве подвергает мое сердце к суициду. А если бы мы все-таки решились…

Я громко рассмеялась, и Гарри от неожиданности даже подскочил на месте.

Мой смех подавлялся паническими всхлипами, но мне было вовсе не смешно.

Мне было с т р а ш н о.

Стайлс, чуть больше полугода назад я боялась приблизиться к тебе. – продолжая смеяться, заявила я и выпустила его руку из своей.

Мы встали поперек сонной улицы, на которой не было ни души.

Мы были абсолютно одни.

Чуть больше полугода назад я ненавидел тебя. – передразнил он мой тон и резко сжал мою руку.

Я попыталась высвободить свою ладонь из его руки, но у меня как всегда ничерта не вышло.

Это же Стайлс.

Все всегда было и будет так, как захочет он сам.

Я набрала в грудь побольше воздуха и взмахнула ресницами, упиваясь своим взглядом в ядовито-бирюзовые глаза Гарри, ради которых хотелось сдохнуть тысячу раз на дню.

Влюбленность имеет свойство заканчиваться, милый, и ты, как взрослый человек, должен понимать это. – спокойно заявила я и вновь громко рассмеялась. – Я никогда не выйду за тебя замуж, Гарри. Одна твоя фамилия говорит сама за себя.

Беззаботная мимика Стайлса тут же сменилась на почерневшую, с долей грусти и потерянности. Зеленые глаза потухли в мгновение ока, в них больше не отражались радостные искринки и капельки игривости.

Я ранила его одной лишь фразой, которая значила, что рано или поздно мы расстанемся.

Ничто не вечно, пока двое не скрепят друг друга кольцами, которые значили бы в этом мире абсолютно все.

Мы слишком разные.

В конечном итоге мы расстанемся.

Мы ведь не навечно.