Попробуй меня
Шрифт:
Была степь, звездное небо под ногами, был свет, и была тишина. И тогда я посмотрел наверх, пристально вглядываясь в синеву ночного неба, и понял, где же заканчивается город.
Дейвидсон, я пришел в тупик. – перебил я ее рассказ о каких-то кошках, посмотрев по сторонам. – Тут больше нет машин и витрин. И самолетов, твоих чертовых самолетов, тоже нет. Ты мне веришь? Тут правда тупик.
И что ты мне предлагаешь? – хмыкает она. – Придти и забрать тебя?
Будь ты здесь, я бы тебя зажал в этом тупике. –
Ты уже отпустил меня, Стайлс. – ледяным тоном процедила она, вызывая у меня улыбку.
Только улыбку, и не более.
Я тебя не отпускал. Ты в надежных руках. Этим рукам я доверяю даже сильнее, чем своим.
Возникла неловкая тишина. Дейвидсон цокнула в трубку и, похоже, высунулась в окно.
Это было очень мило.
Она, по-видимому, захотела ощутить мою обстановк.
Я сегодня не видел тебя целый день, только утром. – сказал я, принимаясь чертить узоры какой-то палкой на мокром песке.
– Я, наверное, буду ближе к звездам, чем к тебе сегодня ночью . Я, наверное, просто сдохну завтра, если не увижу тебя хотя бы во сне. Но я рад, что на свете есть расстоянии я более немыслимые, чем между тобой и мною.
Дейвидсон сделала глубокий вдох, а я мгновенно почувствовал, как ее аромат наполняет мой нос и благоуханием окружает мое тело.
Стайлс, если у нас отношения, то что за черт происходит между нами? – спрашивает она и снова смеется.
– Мы любим и ненавидим, ревнуем, бесимся, смеемся и плачем. Ты уехал, чтобы доказать мне и себе, что мы не сможем быть вместе, но ведь, Гарри, мы не могли и не хотели друг друга отпускать.
Я прикусил губу, понимая, что теряю голову от ее слов.
Все решает обыкновенный случай.
Дейвидсон, я…
Не перебивай меня, Стайлс. – рычит она и вновь начинает говорить.-И расстались мы конечно же не так как нормальные люди, а грязно, отвратительно, мерзко, с царапинами, истериками, сломанным телефоном, самым лучшим сексом, слезами у колледжа и падениями на асфальт. Сначала мы еще пытались сдерживать эмоции, улыбались и говорили ни о чем, всем свои видом показывая, что можем расстаться красиво и достойно. Достойно? Стайлс, скажи мне, достойно?
Да. – очарованный ее словами произношу я и рисую какие-то ебаные сердечки на песке.
Господи, прости меня, но я ебнулся.
Так вот, достойно… Наверное, как раз это слово подходит нам меньше всего. Согласен? А что теперь? – она на минутку затыкается, тяжело дышит, толи плачет, толи что-то еще, но пытается собраться с мыслями. – Ты не доказал ни себе, ни мне, что сможешь без меня. А теперь делай все, что хочешь, потому что я, мать твою, буду ждать столько, сколько понадобится тебе, чтобы понять, что я тебя жду.
Что? Дейвидсон, что ты несешь?
Ждать до тех пор, пока ты не приползешь ко мне и не скажешь, как ты теряешь бошку от одного моего слова. Что, я не права?
Ты каким-то образом права. –
Рикка молчит. Она всхлипывает с каждым вздохом, а с каждым ее вздохом всхлипываю я.
Нет, не подумайте, это просто от дождя.
Стайлс, я устала реветь весь день. Мои глаза скоро сомкнутся и разобьются в клочья. Что ты будешь делать с моими осколками?
Ослепнешь, говоришь? – ухмыльнулся я и откинул в сторону эту чертову палку. – А как же твое сердечко?
А сердечко уже давно разбито.
Осколки постепенно станут янтарными… У тебя янтарные глаза, Дейвидсон, ты в курсе? Они расцветут изнутри трещинками нежности, переполнятся теплом и вберут в себя весь золотой блеск — вот что будет. Тогда все это станет станет по-настоящему драгоценным.
– тихо сказал я, сильнее прижимая телефон себе к уху. Я не хотел отпускать ее от себя. Я хотел слышать ее голос всю ночь.
Я дышал всем тем, чем дышала она.
Вполне уверен, что я просто дышал ею.
Как же глаза? Света не будет. Конец, Стайлс. Понимаешь?
А конец света… Что ж, если кончится свет, то я научу тебя любить во тьме.
Но я буду вся в шрамах.
Я встал с песка и вновь посмотрел на горизонт. Я ощущал себя в невесомости, мое дыхание повторяло дыхание Дейвидсон, ветер сковывал наши дыханья во что-то большее и уносил их с точностью и в горизонт.
Я научусь любить твои шрамы, Дейвидсон. – я улыбнулся. – Мне легко любить все, что связано с тобой.
========== Глава 17. ==========
POV Гарри.
Я ненавидел ее с такой силой, что каждая моя жилка сжималась от одного представления ее сильного взгляда. Я был уверен, что я страстно влюблен, но моя любовь отчасти становилась опасной. Со стороны она показалась бы настоящей, гневной ненавистью, однако не была ею. Я был в этом уверен. Эта ненависть сплеталась со страстной влюбленностью именно в том, что при всей своей неприязни к Дейвидсон, я любил ее в тысячу раз сильнее. Два языка пламени сплетались в одно. Два языка пламени можно было сравнить друг с другом. Переплетались, сплетались, угасали, снова загорались и переплетались.
Два языка пламени – это я и Рикка.
И от них уже никуда не денешься.
Не избавишься.
Не застрахуешься.
Не уйдешь.
Степной курган, охваченный бушующим пламенем, мог бы служить описанием моей души, когда я думал о ней. Меня тянуло всю в ту же степь, однако, в черную и испепеленную. Вот образ моего душевного состояния, вот тот самый поглощающий момент, когда после получасового размышления в тишине, я понял – как же тяжело мне любить и ненавидеть.
Как же тяжело мне оставаться собой.