Попрыгун

Ланской Георгий Александрович

Проходящий мимо милиционер долго с сомнениям смотрел на меня, а потом, нерешительно козырнув, попросил документы. Я протянул ему банку с пивом, которую тот по инерции взял, а потом, махнув рукой, удалился по аллейке, так и не посмотрев на паспорт. Представляю, как бы он удивился, если бы я внезапно растворился в воздухе в сквозную дыру, откуда бы хлестали солнечные лучи.

Моя куртка насквозь промокла, но я стоически сидел и пил пиво, которое, в общем-то, не любил. Но в этот день мне хотелось некоего мазохизма. Что может быть хуже нелюбимого холодного напитка, если любишь обжигающий кофе, мерзкой погоды, в то время как ты любишь солнце, и сырой одежды,

если ты предпочитаешь безудержный секс с полным отсутствием оной? Мне хотелось секса, но в этот самый момент даже мысль о нем была противна. Мне хотелось есть, но при мысли о еде, желудок выворачивало наизнанку. Все, что в тот момент принимал мой организм, был алкоголь. Я с кривой усмешкой подумал, что было бы неплохо покурить травки, но я, прекрасно знающий где можно достать клыки дракона и боевые топоры гномов, не имел ни малейшего представления, где в родном городе продают наркотики. Можно было бы скользнуть в Анталию к моему другу Анвару, который радушно предоставил бы мне и кров, и диван с кальяном, и безмятежно снующих туда-сюда наложниц, и любые наркотики на выбор… Но сама мысль о перемещении повергала меня в ужас. Так что я оставался на мокрой скамейке, пил ненавистное пиво и пребывал в состоянии полной прострации. Наверное, я бы просидел под дождем целый день, потом ночь, пока бы не закончилось пиво, пока вода с одежды не пролилась на землю сплошным потопом, пока я не околел бы от холода… Не знаю, что должно было произойти… Возможно, я просидел бы на скамейке до момента пока все эти составляющие на сойдутся в одной точке.

Холодный собачий нос ткнулся мне в руку. Я опустил голову от свинцового неба и увидел перед собой крупного черного пса, сильно смахивающего на добермана. Пес склонил голову набок и смотрел на меня с настороженным вниманием. Поодаль стоял второй пес, как две капли воды похожий на своего сородича. А еще дальше, облаченный в черный кожаный плащ до самых пят, возвышался Борегар, с кривой усмешкой на лице.

– Тебя нелегко найти, – изрек он, излишне четко проговаривая согласные. – Соня сказала, что ты хандришь…

Борегар окинул критическим взором забитую пивными банками урну.

– …Если это, конечно, можно назвать хандрой…

– Чего тебе надо? – недовольно спросил я.

– Ничего, – пожал плечами Бо. – От тебя – ни-че-го! Все, что мне нужно, я получу без твоего участия. Но, как бы то ни было, мы команда. И нам пора возвращаться в строй.

Я не ответил. В строй мне не хотелось. Мне хотелось домой, встать под горячий душ и замереть на диване под шерстяным пледом, слушая, как в окна барабанит дождь. Борегар, безучастно ожидавший моей реакции, так и не дождался ничего и, с тяжелым вздохом уселся на спинку скамейки, брезгливо подобрав полы плаща. Псы смотрели на все это действо, нервно прижимая уши. Один пес не выдержал и отряхнулся, мотая лобастой головой во все стороны так, что брызги летели фейерверком.

– Еще три мира погибло за последние сутки, – брюзгливо сказал Борегар, обращаясь в пространство. Два Императора мертвы, один успел сбежать в Перекресток.

– Надо же, – равнодушно сказал я и швырнул пустую банку в урну на противоположном конце аллейки. Легкая банка к моему вящему удивлению, покрутившись по краю урны, рухнула вниз, так что мне не пришлось вставать и подбирать ее.

– Мы получаем сигналы от других скользящих, – бесстрастно продолжил Борегар. – Нападению Попрыгуна подверглись как минимум еще восемнадцать миров. Дела там идут паршиво, многие на краю гибели.

– Какая разница? – пожал я плечами. – Мы все равно не

знаем, что он из себя представляет и как с ним бороться. Роббер погиб, Беата мертва. Сколько еще мы должны посетить миров, чтобы нас всех перебили?

Я откупорил следующую банку с пивом и уже поднес было ко рту, как Борегар перехватил мою руку. Псы сразу же насторожились, один даже глухо зарычал, как разогревающийся моторчик.

– А что, если у нас есть кое-какие наметки? Что если скольжение в следующий мир все прояснит? – тихо произнес Борегар, буравя меня взглядом своих пронзительно-серых глаз. Я осторожно высвободил руку и уставился на Борегара.

– Ты что-то знаешь?

Борегар не ответил и уставился в промозглую даль, решив проигнорировать мой вопрос. Не дождавшись ответа, я демонстративно пожал плечами и сделал глоток из банки. Борегар скосил на меня глаза и поморщился.

– Хватит жрать. Нам через час нужно быть в Перекрестке в полном здравии.

– Вам надо, вот вы и дуйте, – обиделся я. – Лично мне ничего не надо. И мне глубоко по фигу, что мои способности может кто-то отнять. После всего увиденного на Сейвилле и Авалоне, у меня нет ни малейшего желания скользить.

– Мы ведь договорились, – веско, с нажимом произнес Борегар. – И ты дал свое согласие.

– Я – хозяин своего слова, – ответил я и, глядя на расплывающиеся уголки губ на почти торжествующем лице Борегара, добавил, – слово дал, слово обратно взял.

Борегар возмущенно вспыхнул, а потом вдруг его плечи поникли.

– Ну, как хочешь. Мы, во всяком случае, придем. Кевин, которому изрядно досталось, Кристиан, я и… Соня.

Я не ответил и опустил голову, словно стараясь разглядеть в банке с пивом золотую рыбку или драгоценный жемчуг. Псы нетерпеливо переступили с ноги на ногу. Борегар еще какое-то время сидел рядом, с фальшивым укором глядя мне на макушку, но я стоически молчал. Не выдержав, Борегар встал и демонстративно посмотрел на часы.

– Через час в Перекрестке встреча. Мы будем надеяться, что ты придешь.

В воздухе запахло озоном. Похоже, Борегару было наплевать, какое впечатление он произведен на редких прохожих, если вдруг растворится в воздухе вместе со своими чертовыми псами. А я не собирался ему препятствовать. Воздух вздыбился и пошел кругами, как от брошенного в воду камня. Борегар уже хотел было шагнуть в портал, но я окликнул его.

– Бо, откуда взялись собаки? Они же погибли на Авалоне.

Борегар с удивлением посмотрел на псов, а потом снисходительно усмехнулся.

– Ах, это… Так этих собак нельзя убить совсем. Пока жив я, живы и они. Это как твои когти. Их можно ломать, но они снова растут.

– Да, но это чертовским больно, – возразил я.

– Им тоже больно, – пожал плечами Борегар. – Они каждый раз умирают по настоящему.

Псы вдруг сорвались с места и одним прыжком пересекли грань мутного марева портала. Борегар, все еще смотревший на меня, тоже сделал шаг назад и исчез. Портал захлопнулся, как львиная пасть. Для пущего эффекта не хватало грома и молний.

Я встал и бросил банку с недопитым пивом в урну, на этот раз промахнувшись. Пришлось подниматься со скамейки и отправлять ее по назначению. Банка, прощально булькнув с веселым бряцаньем лат поверженного рыцаря исчезла в железном жерле урны. Подумав, я швырнул туда же пакет с еще двумя банками. Тупо уставившись в урну, я пытался собрать разбегающиеся как тараканы мысли. Но получалось это плохо. И только думы о Соне, оставленной мною, пульсировали внутри черепа, как нарыв. Кто-то осторожно тронул меня за рукав.