Попрыгунчик ч.1
Шрифт:
основания разрушили и что? Что осталось? Крестьяне забиты и живут
впроголодь также, а иногда и хуже, чем при барине и царе. Да вы дали им
землю, но сразу загнали в государственное рабство. Да вы даёте им
начальное образование, но из деревень не выпускаете. Как и при царе, не
выдаёте им паспорта.
Инициатива теперь наказуема, до уголовного срока, вас просто боятся и тупо
делают всё, что вы говорите. Зачем им доказывать дереву, что в лесу ему
гораздо
где ему нравится, правда не долго. Крестьяне просто устали доказывать, как
правильно выращивать хлеб, если вчерашний рабочий или служащий
назначенный решением партии, якобы гораздо лучше пахаря знает, когда
сеять, а когда собирать. Партия сказала в среду, вот и собирайте в среду.
Для вас может это и хорошо, но для моего народа однозначно нет. Где наши
передовые рабочие? Спиваются в перерыве между сном и стахановской
нормой. Где гениальные инженеры и конструкторы? Сидят. Где писатели и
поэты? Сидят или уже зарыли. Где интеллигенция? Стала вдруг гнилой и
шепчется по кухням. Где наши талантливые полководцы? Сидят или уже
расстреляли. Начало войны прекрасно показало, что одна политическая
агитация сражения не выигрывает, выигрывают простые люди.
Те самые простые люди, которые мечтают о любви и счастье, самом простом
человеческом счастье, но вместо этого берут гранату и ложатся под танк. В
этой войне победят, те самые простые люди, миллионы которых вы уже
уничтожили и ещё готовы уничтожить, ради мечты и глупой идеи
коммунизма. Те самые, которых вы называете социально опасными, а
уголовников, убийц и насильников вы называете социально близкими, это
юридический казус или не прикрытая ирония над собой?
Это, только самые вопиющие моменты. А теперь, уже вы сами стали
дворянством, купечеством и духовенством, только в самом плохом смысле,
этого слова. Поголовное пьянство среди высших чинов государства,
вымогательства, стяжательство, воровство, изнасилования, шантаж и
издевательства над подчинёнными. А потом, от ограбленных, униженных и
изнасилованных, вы требуете самопожертвования в борьбе с врагом?
Беспрекословного выполнения приказов, какими бы идиотскими, они ни
были? Любой ценой! Всё ради Победы! А вы спросили, их? Нужна им эта
Победа? Чем Победа, изменит их жизнь? И кто, для них враги? Или вы
наивно думаете, что они из-за вас идут на смерть? Ради Победы
коммунизма? Глаза протрите! Они идут на смерть ради Родины! Семьи!
Друзей! Ради земли, на которой тысячелетиями жили их предки! Сколько их
было,
у нас в крови! Это сущность, моего народа! Его соль! Он, никогда не
сдаётся! Никогда! Скажите, товарищ дивизионный комиссар, вы хотя бы
примерно представляете, сколько миллионов советских людей, погибнет в
этой войне? Хотя бы, минимально?
– в упор смотрел я на комиссара.
– Вот так сразу я не смогу сказать, нужно изучить вопрос!
– зло ответил
комиссар.
– А мне не нужно, я уже посчитал. От пятнадцати миллионов! Это минимум!
А если всё останется так, как сейчас, 35 миллионов точно. Война продлится,
ещё минимум три года! А если, в войну вступят Япония и Турция, то все пять
и потери возрастут, до пятидесяти миллионов. Могу всё обоснованно
доказать, так сказать разложить на пальцах - зло ответил я комиссару.
– Мне иногда кажется, что ты дьявол!
– прошептал комиссар.
– А почему не ангел-хранитель?
– заинтересованно взглянул на комиссара.
Тот, не ответив отвернулся.
– А потому, что говорю не приятные вам вещи. Правду матку, мало кто
любит! Думаю, небольшая демонстрация моих способностей, пойдёт нашему
разговору на пользу. Подойдите ко мне и закройте глаза - скомандовал я.
Они нерешительно подошли и закрыли глаза. Представив себя на острове,
положил им руки на плечи и закрыл глаза. Прыжок.
– Уже можно, открыть глаза!
– сказал я. Командиры открыли глаза и
оглянувшись стали бегать вокруг, рассматривая стоящую технику и ящики с
боеприпасами, прямо как дети.
– Сергей! Откуда это, здесь? Тут же хватит, целую дивизию вооружить!
–
бегал восторженный комдив.
– Две дивизии и танковый полк - уточнил я.
Они встали поражённые, а потом подошли ко мне.
– Как, ты это сделал Сергей?
– спросил поражённый комиссар.
– Ну, я же дьявол!
– усмехнулся я.
Попросил закрыть глаза и прыгнул обратно. Нас, уже искали, всех успокоив,
сели в машину и всю оставшуюся дорогу ехали молча. У каждого были свои
мысли, если комдив время от времени улыбался, то комиссар наоборот, чем
дальше, тем больше хмурился. Я улыбнулся, наклонился к нему и прошептал
на ухо:
– Убить меня может и проще, но победить без меня немцев, будет гораздо
сложнее!
В глазах, смотревшего на меня комиссара, плескался ужас. Неодобрительно
покачал головой и отвернулся, глядя в окно, на приближающийся город.