Попрыгунья

Беркли Энтони Кокс

– Да уж. Но хотелось бы знать, какого шута ему от меня нужно?

И Уильямсон двинулся вверх по лестнице, начинавшейся в другом конце холла.

Роджер смотрел ему в спину страдальческим взглядом. Что-то надо было сказать Уильямсону, что-то ужасно важное, дать намек, подсказку перед беседой с полицией, и все тогда уладится. И оно есть, это что-то, но разум Роджера словно парализовало. Великий Сыщик словно начисто разучился думать и лишь в безнадежном, отчаянии провожал взглядом уходящего Уильямсона.

– Ну,- проворчал Рональд,- что ты теперь скажешь

про эту чертовщину?

Колин взглянул на них поверх массивных очков в роговой оправе, в которых читал.

– Что, грязная работа в полевых условиях?- предположил он.

– Пока не знаю,- отозвался Роджер тоном, отметающим дальнейшие вопросы со стороны Рональда.

Тот привстал:

– Мне подняться наверх?

– Лучше не надо,- сказал Роджер.- Ты им, по всей видимости, не нужен.

– Значит, прибыл суперинтендант?

– Да. Как я и предполагал.

– Да. Интересно, а третий-то кто?

– О, думаю, какая-нибудь личность в штатском.

– Я тоже так думаю. Но чего ради им дался Уильямсон?

– Ну, тело-то нашел он?

– О, да, правда. Ну да, поэтому суперинтендант хочет его видеть. Обычная процедура, надо полагать?

– Ну конечно. Самая обычная.

Но Роджер вовсе не считал эту процедуру обычной.

Уильямсона не было двадцать минут, и эти двадцать минут были самые длинные в жизни Роджера.

Вернулся Уильямсон со своей обычной виноватой ухмылкой.

– Допрос третьей степени,- он плюхнулся в кресло,- против этого - тьфу!

– Против чего, Осберт?- переспросил Колин.

– Против того, чему меня сейчас подвергли. А, Рональд,- ничего себе вечеринки ты устраиваешь! Неужели ты меня ничем не угостишь? А? Неужто нету ничего?

– Черт бы побрал эту выпивку. Полиция все еще там?

– Будь спокоен, все там. И суперинтендант, и инспектор, и два констебля, и...

– Зачем ты им понадобился?

– О, да ерунда. Чтобы я рассказал суперинтенданту все, что вчера рассказывал инспектору, да еще кучу всякой всячины. Как я нашел тело, да куда оно было повернуто, на какой высоте были ноги от пола, где какое кресло...

Роджер вскрикнул. Так вот же о чем надо было предупредить Уильямсона о кресле! Надо было втемяшить Уильямсону, как прежде Колину, что кресло было там с самого начала. Теперь уже поздно.

– А, Шерингэм? Ты что-то сказал?

– Да нет, ничего. А, вот что: что ты ответил насчет этого кресла?Роджер старался не смотреть Колину в глаза.

– Сказал, натурально, что не помню. А как, по-твоему, вообще такое можно упомнить?

– А они что?

– Попросили постараться припомнить. Постарайтесь, говорят, мысленно вернуться в тот момент, когда нашли тело, и попробуйте представить себе всю картину и скажите, где было кресло? Ну, я кстати как раз и вспомнил, что под центром треугольника виселицы кресла не было, потому что тогда я спокойно там прошел. И я сказал им, что кресло было точно под телом.

– Да?!

– А они мне говорят, что оно не могло быть под телом, потому что тогда миссис Стреттон смогла бы на него встать. Тогда я сказал,

значит, оно было в сторонке, так? Оно ведь должно было быть где-то рядом, да? И тогда они спрашивают, вспомнил я или нет, что оно было в стороне, а мне все это малость надоело и я сказал, что вспомнил; а, спрашивают, могу ли я в этом присягнуть, нет, говорю, не могу, потому как не готов присягать, но где ж ему еще и быть-то, а теперь, Рональд, дай мне чего-нибудь выпить. Я ведь прошел все три степени, парень. А? До тебя, видно, не дошло. Сперва с этой полицией, потом с Лилиан, теперь вот с вами.

– Лилиан?- вяло переспросил Колин.

– Да встретил ее на лестнице, и ей, естественно, тоже все надо знать,мистер Уильямсон испустил тяжкий супружеский вздох.

Роджер мысленно присматривался к его рассказу. Уильямсон подарил ему неожиданный шанс. По крайней мере, он не отрицал наличие кресла под висельницей как такового, что вообще-то вполне мог бы сделать. Но судя по его словам, полиция строит свои вопросы довольно странным образом: похоже, их интересует только точное расположение кресла, а не то, было ли оно вообще. Надо ли это так понимать, что их беспокоит только этот пустяк, а другая альтернатива им и вовсе не приходила в голову? Если так, они еще тупее, чем казалось Роджеру; однако он был бы им крайне признателен за такую тупость.

Тем временем Уильямсон, потягивая выданный ему шерри, продолжал свое повествование.

– Ну не знаю даже, чего вам еще рассказать. Ну расспрашивали обо всем таком, а инспектор все записывал. Где? А, мы были в зимнем саду. Я разве не говорил? Э? Ну да, там вот мы и были. Инспектор, суперинтендант и я. В зимнем саду. А, вот еще они о чем спрашивали. Да, слушай-ка, Рональд, они пронюхали про все эти ваши дела с твоей невесткой. Ей-богу пронюхали. Ты уж гляди в оба! Еще, чего доброго, устроют тебе неприятности - с них станется. Э? Довел бедняжку до самоубийства - ну, принял холодно и все такое.

– Ты про какие-такие наши дела?- сурово вопросил Рональд.

– Да ясно какие, старик,- что все вы ненавидели эту даму, все равно как змею. Что? Верно я говорю? Ну так вот, они все это разнюхали, будь спокоен.

– С чего ты взял?

– Как же - расспрашивали меня, не заметил ли в тот вечер какой-то натянутости между миссис Стреттон и кем-либо из родственников ее мужа? Не назревал ли какой скандал или еще что? Знал ли я, что миссис Стреттон была в этом доме персона нон грата или как там называется? Видел я или нет, чтобы миссис Стреттон ссорилась в тот вечер с мужем?

– Ну и?- резко спросил Рональд.- Что ты ответил?

– О, я вас не заложил. Все в полном порядке. Само собой, я сказал им, что в первый раз об этом слышу, что ничего такого не заметил; что, на мой взгляд, она и твой братец обожали друг дружку; в общем, получилось, все вы ее на руках носили и не знали, как угодить. Порядок!- с гордостью подытожил мистер Уильямсон.- Я им такую лапшу навесил на уши!

– Ясно,- сказал Роджер.- А что, полиция до сих пор там? Случайно не знаете, Уильямсон, чем они там занимаются?