Попугаи с площади Ареццо
Шрифт:
— Коварная! Ну спасибо… Я тебе душу открыла, а ты — «коварная»! Мы с тобой по-разному понимаем одни и те же вещи.
Квентин не ответил, — похоже, она права: стоит им обменяться тремя фразами, как они ссорятся. Почему его никто не предупредил, что есть два разных языка, два словаря — для девчонок и для парней, — тогда бы он все разузнал, обучился бы этой чужой речи заранее и теперь не вызывал бы у нее бурю эмоций каждым неловким словом.
Воспользовавшись паузой, Альбана прикинула,
— Не важно, все равно это круто. Мы с тобой каждый день видимся, а ты раз — и пишешь мне письмо. Здорово, мне нравится.
Альбана скромно потупилась. Ее обман привел к таким замечательным результатам! Она уже стала забывать, что на самом деле это неправда. Ну да, конечно, именно она написала эту записку!
— Иногда бывает проще объясниться на бумаге. Когда разговариваешь с человеком, всегда стесняешься и никак не получается сказать главное.
— Наверно, ты права, Альбана.
— И еще, это же романтично, правда?
Он вглядывался в ее лицо: она увлекала его в волшебный мир тонких чувств — в мир, принадлежащий поэтам, которых превозносили учителя в школе. К тому же он не раз слышал, как по телевизору женщины произносят это слово — «романтично», оно явно было ключом к женскому сердцу, орудием искушения.
Квентин понял, что должен оказаться на высоте. Мысли быстро приходили ему в голову, и осуществлял он их тоже быстро: он вскочил.
— Альбана, подожди меня здесь пару минут.
— Но я…
— Только пару минут… я быстро… даю слово.
И, не дожидаясь ее согласия, он помчался прочь и скрылся за деревьями. Убедившись, что Альбана его не видит, он бросился в цветочный магазин.
Ксавьера встретила его вопросительным взглядом, думая, что он забежал в магазин по ошибке. Но он, не обращая на это внимания, спросил:
— Можно у вас купить одну розу?
— Да, можно.
— Тогда, пожалуйста, розу.
— Какого цвета? Судя по вашему виду, вам нужна красная…
Квентин не понял намека, таящегося в этой фразе, но цветочницу это даже порадовало.
Они подошли к кассе, и Ксавьера назвала цену.
Пока он расплачивался, появился Орион:
— О, Квентин, как же ты вырос, мальчик мой! Невероятно, чем-то вас нынче таким кормят, что вы вырастаете такими огромными. Сделать тебе букет?
— Из одной розы букет сделать трудновато, — вставила Ксавьера.
— Я тебе ее заверну в красивую блестящую бумагу.
Он взял розу и стал ее заворачивать, хотя Ксавьера пожала плечами, считая, что вполне сойдет и так.
Квентин повернулся к Ориону:
— У вас не найдется открытки, мне надо написать несколько слов.
— Конечно, вот, держи!
Орион положил на прилавок открытку, конверт и ручку. Ксавьера
— Во-во, отдай ему уж сразу и всю выручку, и свои сбережения в придачу, раз ты такой добрый!
Орион рассмеялся, как будто Ксавьера сказала ему что-то очень смешное.
Квентин, покраснев, нацарапал что-то на открытке, потом заклеил конверт.
Орион показал ему, как прикрепить послание красной ленточкой, и пожелал всего хорошего.
— Какие же они славные! Эх, молодость! — воскликнул он.
— Славные-то славные, но денег у них нет! — неприязненно заключила Ксавьера, уходя в дальнюю комнату. — Можешь пускать слюни, но на хлеб с маслом ты с ними не заработаешь.
А Квентин уже добежал до скамейки, неловко притормозил и, чуть не выколов Альбане глаз, протянул ей цветок:
— Вот, это тебе!
Альбана, вместо того чтобы взять цветок, захлопала в ладоши и пронзительно взвизгнула от восторга. Квентин огляделся по сторонам, боясь, как бы кому-нибудь все это не показалось смешным. К счастью, кроме попугаев, зрителей не было, да и те, кажется, не проявляли к ним никакого интереса.
Альбана наконец забрала у него цветок, осторожно, словно сокровище:
— Спасибо.
— Я побегу, Альбана. А то опоздаю на уроки.
— До свидания, Квентин. До завтра. Я очень… очень… очень… счастлива.
Квентин покраснел, передернул плечами, потоптался на месте и наконец решился уйти.
Альбана смотрела вслед его радостно, вприпрыжку удалявшейся фигуре, пока он не скрылся из виду. Потом снова взглянула на пунцовую розу. Впервые в жизни парень подарил ей цветок; началось чудесное время, то самое будущее, в котором теперь все будет прекрасно.
Она схватила телефон и набрала сообщение: «Гвен, К. подарил мне цветы». Вообще-то, цветок был только один, но в эсэмэске это можно и не уточнять. Если бы она написала: «К. подарил мне цветок», можно было бы подумать, что он поскупился или что он эту розу где-то украл. Тут Альбана заметила, что к розе ленточкой был привязан конверт.
— Как романтично!
Она нетерпеливо вскрыла конверт и разобрала торопливый мальчишеский почерк:
«Я так тебя хочу. Подпись: ты угадаешь кто».
10
Она наблюдала за Оксаной, которая только что обнаружила на кухне записку без подписи. Мег знала, что ставка высока: или Оксана разозлится и бросит Вима, или завоюет его заново.
К своему раздражению, Мег абсолютно не понимала, что творится в голове у этого манекена: она пыталась догадаться об этом по движениям Оксаны, но та, взгромоздившись на высокий барный табурет с чашечкой чая в руках, казалось, вообще ничего не чувствовала.
В кабинете Вима зазвонил телефон, и Мег устремилась туда: долой всякие личные рассусоливания, она снова безупречная секретарша известного галериста.