Попугай в пиджаке от «Версаче»
Шрифт:
— Ну и чего ты от меня хочешь? — недовольно спросил он. — У тебя какое-то неясное чувство, а мы должны все бросить и постараться это чувство немедленно прояснить?
— Небось, как тебе показалось знакомым лицо одного из братков, ты стремглав кинулся изучать фотографии…
— И, как видишь, безрезультатно! Во всяком случае, на проверку моей гипотезы мы потратили немного времени…
— Ленечка! — Лола просительно сложила руки. — Давай съездим на кладбище, посмотрим, что за фамилия
Маркиз знал, что если его компаньонка что-нибудь для себя решила, она непременно добьется своего.
Он тяжело вздохнул и отправился к машине.
Оставив машину у ворот Успенского кладбища, они пошли по центральной аллее.
Весной даже кладбища не производят на человека впечатления уныния и мрачной безысходности. Длинные ряды могил, украшенных безыскусными цветниками и затененных раскидистыми вековыми деревьями, на которых уже появляются первые нежно-зеленые листья, создают настроение печальное, но умиротворяющее и философское, навевая мысли о краткости жизни и необходимости прожить ее так.., или там.., в общем, прожить ее по возможности лучше и интереснее.
По сторонам от дороги скромно одетые старушки копошились на родственных могилках, пересаживали или поливали цветочки, подкрашивали серебристой краской оградки, сыпали жирным голубям хлебные крошки.
Центральная широкая аллея разделилась на две аллеи поуже, затем на четыре, как большая река делится перед впадением в море на несколько малых рукавов.
— А дальше-то куда? — растерянно спросил Маркиз, остановившись у очередной развилки. — Совершенно не помню, как мы шли!
Лола виновато оглядывалась. Поскольку поездка на кладбище была ее идеей, она чувствовала ответственность за ее осуществление.
— Вон, видишь, кладбищенская контора, она указала на видневшийся за деревьями небольшой зеленый домик, — пойдем, спросим у них!
Возле зеленого домика на асфальтовой площадке стояли несколько дорогих иностранных машин во главе с черным, сверкающим лаком новеньким «мерседесом».
— А хорошо, однако, живет местный персонал! — отметил Леня, подходя к двери конторы.
За столом в небольшом кабинете сидел весьма упитанный мужчина с разными глазами. Один глаз у него был голубой, другой карий. Голубой глаз смотрел на посетителей с выражением кристальной честности и готовности немедленно пойти навстречу всякому их законному пожеланию, тогда как карий косил куда-то в угол, где он, по-видимому, замечал непреодолимые препятствия для этих законных пожеланий. И если голубой глаз сверкал честностью, то карий выглядел на редкость жуликовато.
Маркиз немало повидал на своем веку таких разноглазых начальников и хорошо знал, что они что-то
Платить кладбищенскому жулику за ерундовую справку ему совсем не хотелось, и поэтому Маркиз быстро махнул в воздухе неразборчивым удостоверением и голосом, полным самоуверенности и начальственного хамства, проговорил:
— Фортинбрасов, городская прокуратура. Где у вас писатель Волкоедов похоронен?
Глаза начальника неожиданно сбежались в одну точку, и даже карий жуликоватый глаз попытался прикинуться кристально честным.
— Как, вы сказали, фамилия? Волкодавов?
— Волкоедов.
Разноглазый зашелестел какими-то бумагами и еще уточнил:
— Когда похоронен?
Маркиз назвал дату, и бумажки зашелестели с новой силой.
Через минуту разные глаза поднялись от стола и дружно моргнули:
— Нет такого.
— Не может быть! — Маркиз с грустью подумал, что без взятки все-таки не обойдется, но вдруг у него за спиной раздался негромкий, хорошо поставленный голос:
— Вас интересует могила Алексея Кирилловича Волкоедова? Пойдемте со мной.
Оглянувшись, Леня увидел того представительного пузатого господина, который во время похорон Волкоедова проводил гражданскую панихиду. Господин держал в руках целую стопку разнообразных бумаг и через Ленино плечо бросил на разноглазого начальника испепеляющий взгляд.
— А, это опять вы? — елейным голосом проговорил разноглазый начальник. — Ну и как, удалось вам получить ходатайство от комитета по увековечению?
Пузатый господин нечленораздельно рыкнул и выскочил из конторы, как пробка из бутылки шампанского.
Лола и Маркиз устремились за ним.
— Окопались! — проворчал пузатый, покосившись на контору и большими шагами удаляясь от нее. — Без взятки пальцем не шевельнут! Из всего умудряются деньги выжимать!
— А вы, извините, коллега покойного? — осведомился Маркиз. — Соратник, так сказать, по творческому союзу?
— Коллега! — отрывисто подтвердил мужчина и вернулся к наболевшему. — За любую ерунду деньги дерут! А у вдовы их не густо…
— Да, — подтвердил Леня, — я его всего-то спросил, где могила писателя Волкоедова расположена, а он в ответ говорит — нет такого! Тоже, наверняка, хотел денег…
— Да нет, — господин махнул рукой, сворачивая в боковую аллею и ловко перепрыгивая канаву, — у него, наверняка, документы на настоящую фамилию оформлены, вот он вам и не ответил.
— На настоящую? — переспросил Леня, но тут же прикусил язык: как «представитель прокуратуры» он должен был знать такие вещи.