Попутный катафалк

Дан Виктор

– Хватит, – остановился Борис.

Вист после второй карты имел четырнадцать очков. Рискнул взять третью. Выпала восьмерка – перебор.

Борис облегченно вздохнул. Гривна не деньги, но азарт его уже захватил. Он сорвал банк в пятьдесят одну гривну.

– Поздравляю! – сказал Вист. – Буратино теперь богатенький и благотворительность прекращается, – он передал карты Гене. – Но мы можем разрешить студенту играть в долг

– Ставка удваивается, – объявил Гена и бросил на крышку гроба, который служила им карточным столом, двадцатку.

Через четверть часа Борис уже был должен Висту сто десять

гривен.

– У меня есть предложение, давайте заедем к Борису домой. Он со мной расплатится. И ему не придется топать по морозу, и мне спокойнее. Крематорий подождет десять минут….

Такая возможность слегка утешила Бориса, расстроенного очередной неудачей. Катафалк подвез прямо к воротам их дома.

Мать была удивлена неожиданным появлением сына. Безропотно отдала деньги и надеялась услышать объяснения.

Когда Борис расплатился, неугомонный «покойник» выдал еще одну идею.

– Боря, даем тебе пять минут. Ты захвати дома, что собирался. Мы возьмем тебя с собой в крематорий. После церемонии прощания, она будет короткой, мои друзья вернутся в город. А мы за ними на этом же катафалке и прямо в ресторан.

Как ни хотелось Борису отведать материнского борща и пирога, но перспектива избежать вставания ни свет, ни заря, чтобы попасть на первый автобус и успеть на занятия, перевесила. Он согласился ехать на катафалке.

Мать Бориса удивилась еще раз, что сын не остается ночевать, но тот заверил, что в ближайшую субботу приедет. Он подумал: «Свидания с Татьяной отменяются на неопределенный срок, будет время для поездки домой».

Минут через семь в дорогой дубленке, подарок отца, поверх джинсовой куртки и с полиэтиленовым пакетом, куда мать впопыхах загрузила картошку, лук, сверток с салом, Борис сидел в катафалке и уминал кусок пирога, прихваченный им со стола на кухне.

Его попутчики понимающе ухмылялись.

Когда Борис дожевал пирог, Вист разразился новым предложением:

– Боря, вижу ты парень, что надо. Мне жаль, что я обыграл тебя на эту сотню. Стипендия, небось и того меньше…

Борис кивнул.

– Вот видишь! А я выигрывал тысячи долларов, заметь, не гривен, за одну ночь. Для меня сотня, тьфу… мелочь. Хочу дать тебе возможность сегодня заработать. С этим приколом я перегнул. Не учел, что суеверный. В день рождения лежать в гробу… Короче, сморозил глупость. Ты мне можешь помочь. Вернешь свой проигрыш….

– Чем я могу помочь? – спросил Борис.

Он действительно не понимал, что от него хотят.

– Сыграешь роль покойника за меня….

– Еще чего! А как же друзья? Гримера в вашем театре нету, – пошутил Борис. – Они сразу увидят подмену.

– Лицо можно наполовину прикрыть тюлем. Там полумрак и целовать покойника мои друзья не будут, – губы Виста растянулись в ухмылке.

Гена и Витек коротко заржали.

– Поцелуев не будет, это уж точно – добавил Гена.

– Карточный долг и сверху сто долларов, – не унимался Вист.

– Нет.

– Двести.

– Я тоже суеверный, – Борис вдруг вспомнил слова каракатицы.

– Жаль, такая возможность тебе помочь пропадает зря.

– Да он в этот гроб не поместится, – вставил Витек, который до этого хранил молчание.

– Спорим, поместится, – парировал Вист.

– На две сотни, – не унимался Витек.

Сегодня

он тоже проигрался.

– Согласен, но мы не можем разрешить наш спор без Бориса. Кто выигрывает, отдает половину ему. Согласен?

– Согласен!

– Теперь слово за Борисом. Боря, уважь людей, – обратился к Борису Вист.

– Ложусь и сразу встаю, – уступил Борис.

– Больше и не нужно. Только дубленку сними. С ней ты точно не поместишься. В дубленках не хоронят….

Катафалк остановился на обочине.

Крышку гроба сдвинули набок, Борис снял дубленку и бросил на лавку. Он сел в гроб и не без содрогания, лег на спину.

– А ну не спеши вставать, – запричитал Витек притворным голосом. – Если я проиграл, то должен сам убедиться…

– Как для него делали, – наклонился к Борису Вист.

Борис на секунду расслабился, и тут Витек и Гена одним движением надвинули крышку гроба и навалились на нее всем весом. В этом они мало уступали Борису. Правая рука Бориса осталась зажатой между крышкой и стенкой гроба. Борис пытался вырвать руку и поднять крышку, но у него ничего не получалось. Ноги тоже были прижаты крышкой ко дну гроба так, что ими нельзя было пошевелить. От напряжения вздулись вены на шее, вот-вот лопнут…

– Да ширяй быстрее, а то этот бугай сейчас вырвется, – услышал Борис голос Витька.

В онемевшую руку, зажатую крышкой гроба, выше кисти вонзилась игла. Борис пытался повернуть руку, чтобы помешать завершить укол. Он рисковал сломать иглу, но об этом не думал. Что-то горячее ударило в предплечье и потекло выше. Он почувствовал, что его тело разбухает и становится невесомым. Потом он отключился.

Ночь кошмаров

Тяжелые литые ворота в заборе вокруг крематория были открыты. Катафалк въехал во двор и развернулся под навесом задней дверью к приемному порталу здания. Витек вышел, открыл заднюю дверь катафалка и нажал большую черную кнопку на стене. Половинки дверей крематория широко раздались в стороны. Открылся вход в обширный зал для прощальных церемоний.

Стены до половины высоты облицованы темным мрамором. В витражах из цветного стекла просвечивались силуэты темных елей. В зале царил полумрак. Гулкое эхо шагов, казалось, заполнило помещение доверху. Это к катафалку спешили служащие крематория. Их было двое. Поверх темных костюмов на них были надеты замызганные ватные фуфайки. Они катили тележку.

Троица выстроились на входе. Вист уже напялил дубленку Бориса. Температура в зале ненамного превышала уличную. Все стояли нахохлившись, словно вороны в мороз.

Служащие не без усилий стащили гроб на тележку и покатили в центр зала.

– У кого документы, тот идет со мной.

Гена повернулся к Висту и шепнул:

– Без меня никуда ни шагу! И аккуратней с дубленкой, она моя…, – потом ответил служащим. – Документы у меня.

Гена и один из служащих вошли в соседнюю комнату за узкой темной дверью. Это было служебное помещение с тремя письменными столами. Служащий, не снимая фуфайки, сел за ближайший стол и протянул руку за документами.

Гена сначала извлек из внутреннего кармана куртки и поставил на стол пол-литровую бутылку пятизвездочного коньяка, потом из бокового документы.