Попытка к бегству
Шрифт:
Ледогорову показалось, что Вышегородский уже прилично нагрузился. «Когда успел?» — подумал он.
— Слышишь?
— Да слышу, слышу. Конец связи.
Кобалия смотрел в окно, на мельтешащую на солнце листву.
— Зураб, — Ледогоров снова закурил. В такие дни сигареты «летели» как семечки. — Ты же умный парень. Я все сам знаю. Знаю про «Товарную», про Нукзара, про фуры, про героин, про вашу ссору с Галустяном, про все. Смысл тебе запираться? Я же тебя не прошу сдавать кого-нибудь. Твой Нурик,
Ледогоров сыпал наугад. Когда имеешь много общей фактуры и ничего конкретного, полезно давить на мозги задержанного своей осведомленностью, в надежде на то, что он дрогнет.
При имени Нурика Кобалия фыркнул.
— Какие они мне друзья?! Собаки жирные!
В первый раз в панцире его спокойствия образовалась трещина. Ледогоров хмыкнул.
— Смел ты. Не боишься? Нурик человек авторитетный.
Кобалия поджал губы.
— Я тоже не композитор! Я к ним не побоялся один прийти и все им в лицо сказать!
Чтобы как-то занять паузу, Ледогоров скорчил скептическую мину. На Кобалию это подействовало. Он подался вперед и без спроса принялся выковыривать сигарету из лежащей пачки. Наручники мешали ему, брякая о крышку стола. Красивое, тонкое лицо исказила гримаса гнева.
— Вот ты говоришь, что все знаешь! Ты считаешь меня не правым?
Вместо ответа Ледогоров помог ему прикурить.
— Представь — твой друг умер в Грузии. Там его похоронили, там семья. Родственники собирают деньги и дают одному земляку, да! Чтобы семье помог, памятник поставил, да! А он их крысит, да!
От волнения у Кобалии появился акцент.
— Ты что сделаешь?! В милицию напишешь?! Или убьешь его как собаку?!
Ледогоров молчал. Он мог ответить, но знал, что это не требуется.
Зураб снова посмотрел в окно.
— Какие они авторитеты? Они «крысу» не осудили! Им его деньги важнее!
Ледогоров продолжал чирикать карандашом на чистом листе бумаги.
— Я ему предложил по-честному, один на один. Он хотел исподтишка в машине выстрелить.
Ледогоров скомкал лист и достал чистый.
— Руку правую покажи.
Зураб отмахнулся.
— Да зажило уже. Ты бумагу не доставай. Писать все равно ничего не буду. Я на правильных понятиях стою. Меня тоже когда-то «короновать» хотели.
Ледогоров бросил бумагу в стол. Он уже понял, что не выиграл и не проиграл. Хотя нет. Все-таки выиграл — по очкам.
— Чего не «короновали»?
— Сам не захотел, — Кобалия уже успокоился и улыбался своей прежней улыбкой. — Во-первых, я не «сидел», а, во-вторых, какой из меня «вор» в двадцать семь лет. Вор — это опыт, мудрость. Сейчас в Грузии каждый второй — «вор в законе», или «авторитет».
Ледогоров рассмеялся.
— Это точно! Как там у вас вообще?
— Конец полный!
— Так разве это плохо?
Кобалия покачал головой.
— Я тебе сейчас объясню. Когда власть изменилась — половина «пацанов» пошла в полицию. Прикинь! Ты вчера с ним на дело ходил, а сегодня он тебя на это же дело и раскручивает!
— Беспредел, — согласился Ледогоров.
— Вот, — кивнул Кобалия.
Солнце за окном понемногу меняло цвет, становясь все темней и насыщенней. Ледогоров потер усталые глаза.
— Колешься давно?
Кобалия помрачнел.
— Два года.
— Соскочить не пробовал?
— Даже лечился.
Ледогоров понимающе кивнул. Съехать с иглы удавалось единицам.
— Веру ты подсадил?
Не секунду показалось, что Кобалия смертельно оскорбился.
— Ты что? Я ее лечиться хотел отправить.
Скорее всего это было ложью. Или сказкой для самого себя. Наркоманы все делают вместе. Вместе колются, вместе лечатся, вместе заражаются СПИДом, часто вместе отходят в мир иной, кольнув себе какой-нибудь дряни.
Зазвонил телефон. Наверное, Артур снова хотел знать, как дела.
— Да?
— Сашу можно?
Взволнованный женский голос звучал приглушенно, почти шепотом. Он подумал, что скорее всего ошиблись.
— Слушаю.
— Саня, — чуть громче затараторили на другом конце. — Это Люба! Люба-кассир из магазина!
— Да, — он почувствовал, как ледяная волна дрянных предчувствий заливает его изнутри. — Что случилось?
— Саша! Софья прислала бандитов. Чтобы Юльку… Ну она сказала, что ее повоспитывать надо! Они ее в подсобку повели и…
Дальше он не слушал. Холод в груди разорвался горячей бомбой.
Бросило в жар. В висках стучало.
— Пошли, быстро!
Кобалия непонимающе крутил головой, сорванный со стула рывком руки. На этаже никого не было. Ледогоров ткнулся к Мальцеву. Заперто! Куда он подевался? Должен был ждать! По лестнице они почти бежали. Кобалия споткнулся.
— Что…
— Потом! За пультом дежурного сидел старый подполковник Гнатюк. Больше никого не было видно
— Петрович! Мне срочно надо… В какую его камеру пока?!
Гнатюк что-то писал в одном из служебных журналов, по-стариковски медленно выводя буквы.
— Подожди.
— Не могу! У меня беда! Мне…
— У вас всегда беда. Подождешь.
Гнатюк относился к разряду сотрудников, которые уголовный розыск на дух не переваривают. Ледогоров понял, что сейчас ударит его.
— Прими задержанного, б…!
Гнатюк поднял голову и поправил очки.
— Не приму. Ты его когда в отдел привез? Я помню. Три часа прошло! Либо давай протокол задержания, личный обыск…