Попытка к бегству
Шрифт:
Заглянул Вышегородский.
— Это кто?
— Дела подбиваю.
— Григоренко напомнил, что у тебя осталось два дня. Я сказал ему, что ты уже все решил.
— Это очень благородно с твоей стороны.
— Не юродствуй! С УСБ звонили.
— Сколько внимания моей скромной персоне!
— Дела передашь Сонину.
— Ладно.
Когда дверь закрылась, Жерех встрепенулся.
— Уходите?
— Переводят начальником ОБНОНа.
— А Максим Петрович?
— Сажают.
По лицу дилера волной
— Я… Я могу быть полезен.
— В чем?
— Много знаю.
— Сейчас увидим. Где Машка?
Жерех вскинул брови. В глазах его мелькнула тревога.
— Какая?
— Сестра твоя, придурок!
— А! Где-где. На Староневском стоит.
— Живет где?!
— Да хрен ее знает.
Ледогоров поднялся и потянул дилера за плечо.
— Пошли в дежурку.
Жерех вырвался.
— Все. Все. Ладно. Понял я. Я знаю, кто вам нужен. Только это… Ну, не наркота сдать. Он… Он меня грохнет.
— Можешь переждать за речкой.
— Спасибо. Не хотелось бы.
— Тогда слушаю.
Жерех поморщился.
«Сейчас попросит закурить», — подумал Ледогоров.
— Можно сигарету? И расстегнуть.
Он разомкнул один из браслетов и прицепил его к стулу. Достал пачку «Винстона» и щелкнул зажигалкой. Жерех затянулся.
— Он у меня раньше товар брал несколько раз. А тут племянник Тенгиза приводит. Говорит, что Тенгиз просит спрятать. Я подумал. Отказывать «черным» нельзя — мне с ними еще работать. Ну и определил его к Машке. Она на углу Невского и Литейного живет. Там хата полу расселенная. Из соседей — только бабка больная. Он документы ждет. От своих тоже гасится.
Ледогоров вздохнул и привычно покачался на стуле.
— Отведешь?
— Нет! Лучше сажайте! Я объясню! Проще простого! Вход с Литейного около магазина видеокассет. Последний этаж. Дверь слева, с обломанным наличником. Комната последняя справа. За кухней. Остальные пустые все. Это тот дом, из которого губернатора чпокнули.
— Вице-губернатора, — машинально поправил Ледогоров.
— Один хрен.
Ледогоров подумал.
— А если врешь?
— Да что я, враг себе?
Солнце грело вовсю. С противным жужжанием о стекло билась большая зеленая муха.
— Хотите, я позвоню туда? — неожиданно предложил Жерех.
Ледогоров удивленно посмотрел на него.
— В расселенке телефон?
— Там бабка какая-то заслуженная. Ей разрешили до ее переезда оставить. Вдруг скорую надо будет и все такое. А за денежку малую она дает пользоваться.
Ледогоров закурил и пододвинул дилеру аппарат.
— Только без глупостей!
Сам он снял параллельную трубку на громовском столе. Ответили почти сразу.
— Галина Никитична! — залебезил Жерех. — Как здоровье ваше?
— Да не очень, Женечка, — заскрипел
— Приеду, привезу что-нибудь из лекарств! А Маша дома?
— Дома, дома! — старушка на секунду закашлялась. — Спит. Умаялась в ночную-то в своем ларьке. А ухажер ее всю квартиру задымил. Дышать нечем. Даже на балкон не выходит. Скажи уж ему.
— Скажу, скажу, — Жерех кивнул Ледогорову. Мол, смотрите — не обманул! — А Машу не будите. Я позже позвоню. Спасибо.
— Тебе спасибо.
Жерех повесил трубку. Ледогоров усмехнулся.
— В ларьке? В ночную?
— А что она должна говорить?
Заглянул Сонин.
— Шеф сказал у тебя дела принять.
— Давай попозже.
— Да мне по барабану.
Ледогоров снова покачался на стуле.
— Ладно. Снимай туфлю.
— Вы же обещали.
— Я и не отказываюсь. Давай, снимай!
В кармашке под надорванной подкладкой притаились четыре пакетика из фольги. Ледогоров по очереди надорвал их и высыпал порошок в щель за плинтусом.
— Пусть крысы травятся.
Жерех пожал плечами.
— Смысл?
— Четырьмя дозами в городе стало меньше.
Дилер ухмыльнулся.
— Думаете спасли кого-то? Наоборот. Несчастные наркоманчики, увидев, убили бы вас. Кто это придумал? Больные! Лечить! Сбытчики — чудовища! Не мы породили их, а они нас! Они не страдают! Они колются и прутся от этого! Им не надо ничего! Маму продадут за дозу! А я виноват. Продавцов водки почему-то никто не арестовывает.
Ледогоров поднялся и отстегнул наручники.
— Философ ты! «Породили»! Слова-то какие умные знаешь!
Жерех потер руки.
— Читал много в детстве.
— Видно не те книги. Пошли!
— Я найду дорогу.
— Без меня тебя в камеру не пустят.
Жерех дернулся.
— Но вы же…
— Для чистоты эксперимента посидишь, пока я на Литейный сгоняю.
— А если…
— Тебе лучше, чтобы никаких «если» не было.
В дежурке было на удивление тихо.
— Три часа, — напомнил помдеж Юра Петров. — Потом выпускаю.
— Успею, — Ледогоров придержал его за руку. — Только никаких звонков родителям, сестрам, любовницам.
— Что я, не знаю, что ли.
— Так. На всякий случай.
У Югова было заперто. У Мальцева тоже. На месте оказался только Сонин. Он сосредоточенно метал дротики от дартса в плакат Шварценеггера на стене.
— Чего, Саня?
Ледогоров подумал секунду.
— Нет. Ничего.
На Литейном была дикая пробка. От рева автомобильных сигналов закладывало уши. К духоте добавлялся резкий запах выхлопных газов. Пришлось идти пешком, лавируя в нескончаемом людском потоке.