Пора влюбиться!
Шрифт:
"Нет, этот Гришка просто какой-то кошмар семьи! Сначала роллеры, потом наркоманы, теперь вот девочка несовершеннолетняя. И куда её родители смотрят! Бабушка говорила культурные люди. Могли бы и построже держать."-думал холостой и бездетный доцент.
Вот, когда он, Александр Петрович, наконец женится и родит дочь, он очень внимательно будет относиться к тому, с кем и где она проводит свободное время.
"Хорошо, если между ними ещё ничего не было, а то потом греха не оберешься. Правда два месяца разлуки в этом возрасте срок серьезный, археолог взглянул на часы. Стрелки приближали
В декабре - то пустыня, до ближайшего телефона километров двести - тут уж на мопеде не сгоняешь. У нас там только радиосвязь, правда с выходом на Интернет, но вся аппаратура у начальника международной экспедиции. А начальник китаец. Профессор. Говорят ему лет сто. Из европейских языков свободно владеет французским. Гришка этот язык не знает - английскую школу закончил. Так что, извините, не договорятся ... Поплачет девочка без весточек в одиночестве и остынет."
Такие вот мысли бродили в голове тридцатилетнего холостяка, возглавлявшего российскую команду в международной археологической экспедиции.
Он повернулся в ту сторону, где стояли младший брат и его подруга. Взглянул и новые мысли овладели Александром Петровичем, молодым талантливым ученым, холостым покорителем женских сердец, считавшим любовь забавой и не боявшимся разлук.
Африка. Тунис. Пустыня. Фараон. Египетский. Отвоевал оазис и решил город построить, давно. Строил, стоил, а потом надумал развлечься, в пустыню на верблюде прокатиться, километров на двести. И зачем понесло? Тоже турист нашелся. Сидел бы возле стройки, а то помер в результате посреди пустынной дороги.. Там и схоронили вместе с любимым верблюдом. Еще кое-что, конечно, с собой дали, не с пустыми же руками в загробный мир отправлять!. Три тысячи лет лежал спокойно, никому не мешал, а тут вдруг вспомнила о нем мировая общественность. Набежали всякие, во главе с китайцем...
И теперь из-за этого фараона - туриста девочка в Москве остается одна - одинешенька.
Приблизительно такие мысли пришли ученому в голову.
"Вот она где настоящая связь времен и поколений
Нет уж, пусть Гришка мотается на телефон. Десять км туда, десять обратно после двенадцати часов махания лопатой под палящим солнцем... Выдюжит? Ну, это его личное дело. Я, по крайней мере, мешать не буду." так, закончил он свои размышления, увидев, как Ника сжалась у Гришки под рукой.
Была она похожа на обиженного птенца, которого вот сейчас, как только объявят посадку, отринет от себя бритая наголо, с маленьким ежиком вновь отрастающих волос, длинноногая птица с пришитым ухом.
И такая тоска была в глазах и этого птенца и этой птицы, что одинокий холостяк Александр Петрович отвел от них взгляд и столкнулся с двумя парами других глаз, смотревшими на него с одинаковым обожанием и преданностью. Девушки Ани..., но это уже совсем другая история.
Тем более, что объявили посадку.
...
Господи, ну разве можно не поцеловаться на прощанье? Что глупости-то
...
Когда куртки, бейсболки, рюкзаки и ящики исчезли в таможенном коридоре, Ника, постояв у холодной колонны минут десять и, постепенно, придя в себя, медленно поплелась к цветочному киоску. Купила две розы, попросила завернуть их поотдельности, нашла свободное кресло в той части зала откуда должна была происходить посадка на Цюрих, села и отключилась, пытаясь сосредоточиться только на том ощущении, которое хранили губы.
В запасе у неё было целых полтора часа.
О чем она думала? Да, ни о чем. Сказано же: отключилась. Понятно? Нет? Ничем не могу помочь.
...
Вон она, вон она наша Ниночка! Лена, не спеши, иди медленно! Коля, почему ты не смотришь за женой, пол скользкий. Митя, стой здесь, не мечись. Рая, держи папу за руку. Ирочка, сбегайте, приведите Ниночку, она видимо раньше приехала и уснула в ожидании. Какая чудесная девочка.
Римма Борисовна огласила своим командирским голосом Шереметьево - 2.
Ника вскочила, сбросила с себя пелену воспоминаний и пошла навстречу Ирочке Геллер - Кантарович. Красивая женщина обняла её, взяла протянутую розу и вдруг неожиданно спросила:
Ты меня осуждаешь?
Нет, - твердо ответила Ника, прекрасно понимая, что та имеет в виду. Вы все сделали правильно. Им обоим так лучше. А вы, вы, - Ника запнулась, вы святая, - нашла она нужное слово и протянула листочек, - Вот мой телефон и адрес в Интернет. Пишите мне.
Ира поцеловала её, взяла листок и они двинулись в сторону остальных.
Ну, здравствуй серый ангел, - приветствовал провожающую музыкант, держа за ручку свою слепую приемную дочь.
– Как ты думаешь, что бы по этому поводу сказал Эйнштейн?
– Он был бы доволен, - откликнулась Ника.
Из дневника Ники Вяльцевой.
12 декабря
О грустном. Разлука это ужасно. Я никогда раньше не тосковала. Разные понятия: ты просто одна, или ты без кого-то. Ужас, никому не желаю.
О радостном. Сегодня Гриша звонил пятый раз. Всего несколько секунд время жутко дорогое. Он мне:" Это я!" А я в ответ:" А это я!" Он: "Капаю и скучаю", я:" Скучаю и жду" и пипипипи...
20 декабря.
О грустном. Звонков нет с двенадцатого числа. Я думала, что что-то случилось, но Жанночка меня утешилаа - велела смотреть на Гришину бабушку. Старушка вполне спокойна.
Тогда я стала думать, что он меня просто забыл и от этого мне очень плохо. Я плачу, настроение отвратительное. День рождения справлять не буду. Общаться не с кем не могу, на всех ору. Проще всего мне с Костей. Он очень переживает из-за Зои. Где она лежит толком никто не знает. Думаю это какая-нибудь психушка. Прочла в энциклопедии, что делирий это острое временное слабоумие. Ну, это вроде как у напившегося водки человека - не навсегда, протрезвеет - пройдет. Написано, что лечить можно, правда долго, несколько месяцев. Мне кажется Костя Зою за это время забудет. Ну, не то, что совсем забудет, а любить перестанет. Он, конечно, парень хороший, но такие долго одни не остаются. Его точно скоро кто-нибудь выберет.