Пора выбирать
Шрифт:
— Эшники утверждают, что разослали всем патрульным и в полицейские участки ориентировки с твоей фотографией, на основании митинга двадцать восьмого числа, а также того протокола, который составили, когда тебя с другим парнем задержали перед митингом с листовками…
— Ориентировки разослали, ни фига себе! — присвистнул Захар. Даже он не ожидал таких серьёзных мер. — А вознаграждение за меня случайно ещё не объявили по новостям?
— Эшник, который со мной общался, похвастался, что они уже всех ваших ребят, тех, кто наиболее активно в митинге участвовал, выловили по одному
— Вероника? — уточнил Захар.
— Да. Одного парня, Германом вроде зовут, его же родители слили, видимо, знали, где он квартиру снимает. У эшников есть указка сверху, на самых отъявленных бунтовщиков повесить административку. Так что чем дольше ты здесь сидишь, тем больше им дискомфортно. Скорее всего, их каждое утро собирают и… — отец постучал прямой ладонью об кулак, что на языке жестов означало «иметь в грубой, извращённой форме». Мама укоризненно посмотрела на него. — За то, что ещё до сих пор кто-то не найден. Следовательно, я советую тебе отсиживаться столько, на сколько хватит терпения.
— Ясно, — сказал Захар.
— Тем более, что срок привлечения к ответственности по административным правонарушениям составляет не более двух месяцев, — добавила мама. — Конечно, ты вряд ли пробудешь здесь до конца марта. Но подержись хотя бы несколько недель, потом в суде можно попробовать потянуть время, и если два месяца истекут, судья будет вынужден закрыть дело.
— Если что, у моего помощника Склярова здесь недалеко, в этом же районе есть квартира, которая ему досталась по наследству от тёти, — проинформировал папа. — Там тебя точно искать никому не придёт в голову. Но это уж совсем на крайний случай.
— Хорошо, — сказал Захар. — А так, вообще, что можешь сказать о своих впечатлениях от общения с эшниками? Какое у тебя мнение о них, как о людях?
— Да с виду — обычные молодые парни, — пожал плечами отец. — Каких-то ужасных монстров я там не увидел. Внешне, кстати, выглядят практически так же, как ваши ребята, так что если кто-то из них захотел бы внедриться к вам, вычислить его было бы очень проблематично. А некоторые всего на пару лет постарше тебя.
— Я с первого взгляда опознаю эшников, — сказал Захар. — У меня, наверное, чутьё на них.
— Это тебе так кажется, — усмехнулся папа. — Ещё у них кабинет залеплен вашими наклейками с символикой. На ноутбуках, на стенах, даже на личных смартфонах. Весь шкаф завален штуками, которые они у вас из штаба изъяли, девать некуда, вот и приклеивают…
— Забавно, — сказал Захар. — А что насчёт идеологии? — спросил, втайне надеясь, что хотя бы некоторые из эшников адекватные люди и из последних сил терпят свою работу.
— По убеждениям они, конечно, ваши заклятые враги, — разочаровал его папа. — К вам пренебрежительно относятся, мол, вы «зомби», у которых мозги промыты Февральным. Но если так посмотреть — а у них самих мозги не промыты? Их ежедневно настраивают против вас, кормят пропагандой по новостям, так что они готовы даже идти на преступление закона — разве после этого они не «зомби»?
Мама тяжело вздохнула.
— Ну ладно, мы пойдём, —
— Спасибо вам за визит, — ответил Захар. — Я реально очень ценю вашу поддержку.
С бабушкой Захар больше не ругался.
— Ну что, как там наш дорогой любимый президент? — с доброй иронией спрашивал он, когда та приходила на кухню после просмотра очередного выпуска новостей.
— Да надоела уже эта его рожа, — махнула рукой бабушка. — Такой довольный собой, рассказывает только о том, что у нас в стране всё хорошо. Но это ведь неправда, не всё же хорошо в нашей стране…
По вечерам показывали ток-шоу Малафьева «Пусть говорят». Как выяснилось, на повестке по-прежнему был развод Джигарханяна с Виталиной Цимбалюк-Романовской.
— Как?! — воскликнул Захар, когда услышал знакомое имя. — Они до сих пор это обсуждают? Столько времени же прошло… У них что, нет других тем?
— Да не говори, — соглашалась бабушка. — Эта Виталина — такая вертихвостка. По ней видно, что она мошенница. Мне аж противно на неё смотреть.
— Так может, не стоит смотреть? — без особой надежды спросил Захар.
— А что ещё делать?
— Книги читать, — Захар кивком указал на «Марсианские хроники», лежавшие на столе. — Или, на худой конец, кроссворды разгадывать. Они хотя бы эрудицию развивают.
— Захар, ты же знаешь, что я при искусственном свете не могу долго читать, у меня глаза начинают болеть, старость всё-таки, — пожаловалась бабушка. — Поэтому я если и читаю что-то, то обычно в первой половине дня, при дневном свете. Газеты в основном.
— Ну да, ты говорила, — вспомнил Захар.
— Слушай, я всё хотела спросить, а зачем вы тогда с тем парнем утащили ключ от ячейки из супермаркета? — спросила Ба.
— ?!
— Ну, перед двадцать восьмым января, ты вместе со знакомым пришёл, и на тумбочку положил номерок из «Сотки».
— А, это мы прятали плакаты для митинга. Переживали, что могут по мобильнику выследить и задержать, и митинг остался бы без оснащения, поэтому на время надо было где-то спрятать вещи…
— Теперь ясно. Я-то сразу сообразила, что это за номерок, я же в «Сотку» каждый день хожу, — рассмеялась бабушка. — А тот парень начал мне заливать, что ключ якобы от его комнаты в общежитии… Я решила уж притвориться, что поверила, чтобы не ставить человека в неудобное положение, всё-таки он твой знакомый.
В общей сложности на этот раз Захар провёл у бабушки две недели. Мама выяснила, что информация о двухмесячном сроке привлечения к ответственности устарела, совсем недавно её увеличили до года, по Захаровой статье. Однако мама как раз подавала документы на переназначение на пост заместителя председателя, и Захар думал посидеть до тех пор, пока не закончится проверка, чтобы административная судимость её сына раньше времени не всплыла по базам. Однако вопрос снялся сам собой — документы у мамы не приняли, прислали обратно. Видимо, по каким-то закрытым каналам выяснили, что сын «в разработке» у эшников, значит неблагонадёжный. Ну, не уволили, и то хорошо. Доброта никогда не остаётся совсем безнаказанной, какую-то цену приходится заплатить…