Пора выбирать
Шрифт:
— Как здорово! — сказала она. — Ты всё-таки умеешь быть неожиданным. Я думала, что это будет какая-нибудь книга.
— Книг у тебя и так навалом, — подмигнул Захар. — За сто лет все не перечитаешь.
— Спасибо, что разобрал их, и дотошно подписал каждую коробочку, — сказала Алиса. — А эту лису я буду теперь брать с собой в постель.
Захар понял, что даже несмотря на то, что они расстались, Алисина радость от подарка окупила материальные расходы на него, и он тогда не зря возвращался в «Глобус Гурмэ». Они с Алисой спустились, и, непринуждённо разговаривая, как старые друзья, дошли до остановки, на которой им пора было расходиться. Алиса поделилась, что какое-то время назад снова начала общаться с мамой, и слово за слово они помирились.
— Вот видишь, — незлобно сказал Захар, — я же говорил, что дело было во мне, а ты спорила. Теперь, когда мы расстались, ситуация сама собой уладилась. —
— Ну ладно, давай хоть обниму тебя на прощание, — сказала она и повисла у него на шее. Потом, отстранившись, всмотрелась в его лицо и сделала комплимент: — Какие ж у тебя всё-таки глаза красивые… Всё, давай, вон твоя маршрутка подъезжает.
Захар, сделав на прощание махающий жест, подхватил тяжёлые сумки и залез в маршрутку. Потом, уже на Светланской, он дождался ночи, вызвал такси и к часу по абсолютно пустым дорогам прикатил на вокзал. Таксист, к его облегчению, не оказался маньяком. Наконец, когда объявили посадку, Захар, безудержно уставший, так как не спал последние сутки со всеми этими перевозками вещей и приготовлениями к отъезду, показал проводнице паспорт и билет и забрался в поезд.
Часть третья. Слава Украине! Глава 4. Жизнь есть сон
Плацкарт, в принципе, особо не отличался от купе. Захар раньше никогда не ездил в плацкарте. Только несколько раз в купе, и то, на не слишком большие расстояния в сопровождении кого-то из взрослых. Если память ему не изменяла, дольше, чем на одну ночь он в поезде не задерживался. А тут предстояло ехать целую неделю. Так он всю Россию-матушку в окно может посмотреть! От побережья Японского моря до Москвы на поезде. В детстве, когда бабушка уезжала в Читу к родственникам, и он вместе с матерью её провожал, Захар всегда мечтал отправиться с ней, но родители не отпускали. Ещё больше он мечтал отправиться с бабушкой путешествовать на поезде через всю Россию, а если возможно, и дальше, до Харькова (ему рассказали, что когда-то ходил такой поезд, Майский порт — Харьков). И вот, в восемнадцать лет старая мечта нежданно-негаданно осуществилась. Правда, без бабушки, которая поехать в Украину к «фашистам и бандеровцам» ни за какие коврижки бы не согласилась. Ну, да и Захар уже не маленький мальчик, бабушку брать с собой не обязательно. Если ему удастся попасть ЗА СТЕНУ и вернуться обратно, тогда-то он ей расскажет, что в Украине всё не так, как показывают по ящику, и может быть, ему удастся бабушку «перековать».
Основное отличие плацкарта от купе было в том, что здесь больше полок и меньше перегородок, из-за чего границы личного пространства человека становились более размытыми. Захару досталась нижняя продольная полка, и он, заняв своё место, сам видел и находился в поле зрения своих соседей на поперечных четырёх полках (а также, краем глаза, кое-кого в соседних «сегментах»). Обладающий обыкновением быстро приноравливаться к обстановке, Захар, как можно меньше тушуясь, парой-тройкой механических движений сменил футболку и, стянув штаны, влез в шорты, в которых собирался быть в поезде. При этом он смотрел в сторону и надеялся на порядочность соседей, которые по умолчанию должны были делать то же. Закрываться в туалете, чтобы переодеться, он посчитал неуместным, потому что придётся бросить большую часть вещей тут, под полкой, ехать неделю в старой одежде — тоже глупо. Уже когда поезд тронулся, погасили свет, и Захар, накрывшись одеялом, отвернулся к стенке, он услышал приглушённое перешёптывание парочки по соседству. Парочка всё это время лежала на полочке в полуобнимку, и ещё даже не начала расстилаться. В частности, девушка выражала смущение тем, что Захар «светит тут своим торсом». Парень ответил ей в том ключе, что «это же плацкарт, куда ему деваться». Захар лишь тихо усмехнулся.
Он лежал, и, проваливаясь в долгожданный сон, представлял, как приедет сначала в Москву, потом в Украину (если его пропустят), там увидит во плоти человека, которого уже не надеялся когда-нибудь встретить в реальной жизни, и… дальше будет что-то большое и важное… А теперь спать… Баю-бай…
Когда Захар открыл, наконец, глаза, солнце уже было даже не в зените, а ниже, он провёл в забвении больше двенадцати часов точно. Вчерашняя парочка растворилась, по их приглушённым разговорам сквозь сон он слышал, что они следовали до Хабаровска, значит, Хабаровск уже проехали. Вместо них появились новые соседи, в частности, кто-то спал, укутавшись в белое одеяло, на верхней полке. Захар сходил, почистил зубы, умылся, вернулся и стал читать книгу. Через некоторое время сосед сверху спустился.
— О, проснулся, — радостно констатировал. — Андрей, — сказал он и протянул руку. Захар пожал руку, резонно предполагая, что им, возможно, ехать вместе
— Конечно, — сказал Захар.
— Тогда постель надо убрать и разложить стол. Давай сначала ты покушаешь, если хочешь, а после тебя мы с другом поедим, и потом, если захочешь, опять ляжешь.
Захар так и сделал — матрас скатал в рулон и бросил на свободное сиденье, выдвинул столик (привилегия того, кто едет на нижней), сходил за кипятком (кружка и чай были свои), достал также прихваченный нож, и сделал себе пару бутербродов с веганской колбасой (которой затарился в дорогу), заел крекерами. Потом освободил место Андрею и его другу, сходил помыть нож, пересел на соседнюю полку и там стал читать книгу.
Соседа Андрея звали Илья, они оба были молодые. Андрей лет двадцать восемь-тридцать, смуглолицый брюнет, правильный в плечах, не очень крепкий, но и не тюфяк. Илья лет двадцать пять-двадцать семь, тоже брюнет, чуть более худой. Про них можно было сказать: «простые, но не быдло», и «не интеллектуальные, но и не агрессивные». Поэтому в целом они с Захаром неплохо поладили, учитывая, что он не был снобом. Ребята ехали с вахты на рыбном заводе. Завод находился где-то в глуши, куда тебя закидывали на несколько месяцев, и по окончании смены платили зарплату. Потом, через какое-то время, можно было договариваться по второму разу. Андрей (Захар в основном общался с ним, потому что тот ехал на верхней полке, а Илья где-то в другой части вагона, но иногда подходил к ним потрещать) не то чтобы был в восторге от заработной платы, но говорил, что на хлеб хватало. Работа не сказать, что сильно обременяющая, но монотонная, и главным было за три месяца не потерять голову. Андрей рассказал, что некоторые весь третий месяц только и делали, что бухали, а один бедолага пьяным выперся за охраняемый периметр базы, и его сожрали медведи (тело не нашли), которыми кишмя кишела тайга.
Илья ехал до Красноярска, Андрей чуть дальше. Они оба жили далеко от места, куда их забросили «на вахту», и сейчас возвращались домой. Они провели в компании с Захаром большую часть его пути до Москвы. По результатам чего Захар получил: номер контакта в Майском порту, которому можно было позвонить, если Гордеев захочет также подзаработать денег дежурством на рыбной вахте; номера Андрея и Ильи, если он вдруг будет в Красноярске и ему что-то понадобится. И ещё часы живого разговорного общения, пусть где-то неловкого, но помогающего коротать однообразные часы ожидания прибытия в Москву.
— Ка-ак?.. — сокрушался Илья. — Ты не смотрел «Неоспоримый»? Обязательно посмотри. И первую и вторую часть. Это вот такой офигенный фильм, — и, толкая в плечо Андрея, который смотрел фильм в наушниках: — Слышишь, он не смотрел «Неоспоримого»!
Под конец, когда им уже нужно было скоро выходить, Захар даже выдал им свой «секрет Полишинеля». Естественно, он сказал, что едет в Москву, чем вызвал немало удивления, как это, он один, такой юный, решился ехать на поезде от Майского порта до Москвы. И наконец, сказал, что после Москвы поедет дальше… в Украину. Андрей и Илья были изумлены. Они спросили, как Захара отпустили родители, Захар ответил, что не говорил ничего родственникам.
— Ну ты даёшь! — сказал Илья. И тут же начал прикалываться: — Слушай, Андрей, я понял, в чём секрет Захара… Он — спецагент. И его миссия, — он перешёл на сакраментальный шёпот, так что слышали только они трое: — …устроить новый Майдан!
— В России, — закончил Захар, втайне считая это уточнение очень многозначительным и остроумным.
— Так я ж о чём и говорю! Только тсс-с… — Илья приложил палец к губам.
Андрей начал рассуждать про то, что ужасно, что такой раскол возник между двумя странами. Захар попытался заикнуться о том, что на самом деле многое, что рассказывают федеральные СМИ про Украину, а точнее, почти всё — гадская ложь и неправда, на что Андрей понимающе покачал головой: «Я знаю. Пропаганда, и с той стороны, и с другой». А дальше выяснилась ещё более интересная подробность — оказалось, что Илья прошёл службу в армии, и был первоклассным наводчиком, и ему незадолго до того, как ехать на вахту, предложили поехать по контракту на Донбасс. Он долго раздумывал, потому что деньги предложили большие, а он, по сути, никогда не жил сытно и припеваючи, всё время перебивался. Но почему-то он чувствовал, что не хочет ехать. К счастью, в последний момент ему предложили поехать на вахту, и он отказался. Захар не знал, как теперь относиться к своему попутчику. С одной стороны, если бы ему не предложили стать вахтёром на рыбном заводе, он бы поехал убивать людей. С другой стороны, Гордеев был рад, что судьба уберегла его от этой поездки, потому что Илья показался ему простым нормальным парнем, которому в кровавой бойне нечего делать совершенно.